5 А были ли сожаления?

Про эту книгу я узнала из автобиографии Майи Плисецкой, которую так и не дочитала. Слишком разные наши примы, и мне по душе больше Вишневская.

Галина тогда призналась Майе, что писала книгу сама на основе своих дневниковых записей целых четыре года.

Помимо своей жизни (а Вишневская и блокаду пережила) автор напомнила и о Прокофьеве (умер в один день со Сталиным, а его первая «иностранная» жена Лина, привезённая в СССР, отсидела в лагерях), и о Шостаковиче (я и не знала, что с детства знакомый мне вальс #2 его сочинения, а любимым композитором Дмитрия Дмитриевича был Мусоргский), и об «Реквиеме» Анны Ахматовой (о женской доле матерей, жён, сестёр, дочерей заключённых).

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

Очень много для меня было и новых имён, например, дирижера Мелика-Пашаева, импресарио Сола Юрка (урожденного Соломона Гуркова). Ну и история с Еленой Образцовой меня, конечно, поразила. Концовка книги показалась мне неоконченной. Хотелось бы продолжения: про жизнь за границей, про изучение языка, про ностальгию, про акклиматизацию к новым условиям жизни.