3.5 Уж если быть виноватыми, то всем сразу

Задумал я своеобразную трилогию рецензий по произведениям русской классической литературы, которые ставят самим своим названием насущный для общественной жизни вопрос. Начал я с Чернышевского и его "Что делать?", это немножко нарушает хронологию, поскольку "Что делать?" будет уже после "Кто виноват?", но я решил идти не от времени написания, а от глобальности вопроса и общественной значимости представляющего его произведения. В этом плане, конечно же, роман Чернышевского вместе с вопросом его вдохновляющим, беспрекословный лидер.

Действительно, сначала нужно решить "Что делать?" со всем этим, и только потом разбираться "Кто виноват?". Если мы вспомним историю нашей страны уже в ХХ веке, то постановка вопросов тоже будет идти в таком же порядке, сначала ЦК ВКП (б) определится с тем, "Что делать?", а потом уже займется вопросом: "Кто виноват?" Потом, сам собою, возникнет и третий вопрос, но пока я оставлю его в тайне, дав возможность тем, кто читает мои рецензии, самим догадаться: какое же третье произведение с названием-вопросом замкнет "вопросительную трилогию"?

А пока давайте разбираться "Кто виноват?" Оба романа - и Чернышевского, и Герцена я оценил одинаково, но если все же выискивать десятые или сотые доли разницы, то чуть-чуть выше я бы поставил все же творение Герцена. Может быть, потому что в нем все же больше психологической достоверности изображенных персонажей. Да и в целом, роман Герцена показался мне в больше степени интегрированным в русскую литературную традицию, ощущается в нем влияние Гоголя, чувствуется приход Тургенева и Достоевского, и даже позднего Толстого, как ни странно именно уточнение, что "позднего", а вместе с ним и Чехова, да и уже помянутый Чернышевский тоже как-то голографический что ли тут присутствует.

Надо сказать, что частично структуру романа Чернышевский заимствовал у старшего брата-демократа. В обоих романах есть молодая девушка - Любонька и Вера, к её младшему брату приглашается учитель - Круциферский и Лопатин, за которого она выходит замуж, потом появляется третий, разрушающий семейное счастье - Бельтов и Кирсанов. Конечно, это довольно общая схема, но все же сходство в некоторой степени впечатлявшее.

Детали разнятся: Вера - законная дочь, Любонька - внебрачная, Круциферский - математик, Лопатин - медик, Бельтов - дворянин, хотя, как и Любонька, из бастардов, Кирсанов - разночинец. Финалы разойдутся еще больше, но всё же водевильный треугольник, который почти непременно лежал в большинстве произведений XIX века, царил и в самых передовых и прогрессивных произведениях.

Герцен, как и Чернышевский, ставит вопрос, ответа как такового не следует. Да и стоит разобраться сначала не "кто виноват?", а "в чем виноват?" Скорее всего, речь идет о трех сломанных судьбах и разрушенных жизнях трех главных героев - Любоньки, Круциферского и Бельтова. Само собой напрашивается, что сами они в своих бедах не виноваты, поскольку они - классические жертвы обстоятельств, следовательно виноват кто-то сторонний. Но какого-то злодея, портящего жизнь прекрасным героям, мы на страницах романа не обнаруживаем, более того, Герцен умудрился написать роман практически без отрицательных персонажей, ну, если только не считать таковым Любонькиного папу - генерала Негрова, хотя, если от него и исходит некий негатив, то умышляющим злодеем его тоже не назовешь.

Напрашивается вывод - виновата среда, а еще лучше - удушающая атмосфера николаевской России. Пишу это без всякой иронии, потому что я в николаевской России не жил, но судя по произведениям Гоголя, Тургенева, раннего Достоевского, да и Герцена тоже, атмосфера эта была не самого лучшего свойства. Но, если абстрагироваться от времени, когда происходит действие романа, то нечто подобное можно представить и в любую другую эпоху русского общества, а если отбросить некоторые слишком специфические детали, то и советского тоже.

Повторюсь еще раз, роман Герцена потрясающе вписывается в общую картину русской литературы, продолжая и развивая тему "лишнего человека", представителем породы которого у Герцена предстает конечно же Бельтов. Его появление в романе чем-то напоминает классических предшественников - Чацкого, Онегина, Печорина, а исчезновение - классического последователя - Рудина и других тургеневских героев. Созвучность Бельтова именно с тургеневскими героями особенно ощущается, возможно, поэтому Герцен и не любил творчество Тургенева, потому что чувствовал, что тот малость у него позаимствовал в творческом отношении.

Еще хотелось бы отметить умение Герцена создавать впечатляющие портреты своих героев, роман даже имеет несколько непривычную форму, которую можно назвать экспериментальной, - автор уделяет повышенное внимание подробным и красочным биографиям основных персонажей.