5 «Черт возьми, показуха-то, оказывается, не вчера родилась.»

«Они исповедовали золотое правило: «Пишем о том, что видим; чего не видим, о том не пишем».

Мда, в данной книге Василий Михайлович Головнин предстает совсем в иной ипостаси нежели в своих мемуарах о пребывании в японском плену. Быть может потому, что данная книга написана не им самим и в ней достаточное количество объективных фактов?
И если вчитываться внимательно в эти факты, то видишь отсутствие даже намека на некую романтику. В морском училище царят банальные «дедовщина», голод и неуважение друг к другу. Всегда торжествуют сильные, а не правые. «Между кадетами замечательна была вообще грубость; кадеты пили вино, посылали за ним в кабаки и пр.; зимою в комнатах кадетских стекла были во многих выбиты, дров отпускали мало, и, чтоб избавиться от холода, кадеты по ночам лазали через заборы в адмиралтейство и оттуда крали бревна, дрова или что попадалось… Была еще одна особенность в нашем корпусе – это господство гардемаринов и особенно старших в камерах над кадетами; первые употребляли последних в услугу, как сущих своих дворовых людей; я сам, бывши кадетом, подавал старшему умываться, снимал сапоги, чистил платье, перестилал постель и помыкался на посылках с записочками, иногда в зимнюю ночь босиком по галерее бежишь и не оглядываешься.» Бардак был и в образовании. Учили, как говаривал классик, всему понемногу. Но вот тот факт, что один из учителей Головнина – Курганов - был не только преподавателем, а и автором «Письмовника». «Полное наименование книги такое: «Российская универсальная грамматика, или Всеобщее письмословие, предлагающее легчайший способ основательного учения русского языка, с седьмью присовокуплениями разных учебных и полезнозабавных вещей». Оно выдержало восемнадцать изданий! Грамматика излагалась ясно, что не так-то уж и просто.» А как же Ломоносов, которого называют создателем лучшего и единственного учебника русской грамматики?
Иностранцы посадили на российский престол своего человека. Императрица начала играть в войнушку со своим двоюродным братом, королем Швеции. Все делалось с одной целью: не только рассорить Россию со своими территориальными соседями, но и сделать так, чтобы это разделение навеки осталось в памяти людской и скрепилось кровью.
Интересный факт: и король Густав, и императрица Екатерина баловались написанием разных романов и пьес. Екатерининские пьесы ставились для русского плебса, пока солдаты проливали не искусственную, а настоящую кровь.
Автор книги так мастерски расставляет акценты, как бы отстраненно излагает факты, от которых никуда не спрячешься и даже переплетает повествование поговорками и пословицами тех лет, которые еще больше позволяют погрузиться в события того времени. Все, что происходило тогда между Россией и Швецией напоминает в точности сегодняшнюю ситуацию между Россией и Украиной. Неужели и нынешняя «войнушка» обречена длиться долгие и долгие годы? И все всегда прикрывается патриотизмом.
«Лжепатриотизм цветет на верхах иерархии. Реляции, публиковавшиеся в Петербурге, как и реляции, публиковавшиеся в Стокгольме, звучали фанфарами.»
Когда началась война, то в бой бросают курсантов (привет 1941 год). Пацанов буквально выпихнули из училища, присвоив им звания «мичман». Шведы моментально воспользовались этим. «И уже были потери: шведы пленили два русских фрегата. На борту фрегатов находились Васины однокашники.» С началом войны выяснилось, что воевать на море некому: многие матросы исполняли роль слуг при всяких морских чиновниках и офицерах. Когда начали собирать их по сусекам, то поднялась волна негодования от господ, которых лишали их бесплатных рабов. Недобор восполняли тем, что снимали матросов с фортов, оставляя их незащищенными. Опытным шведам должны были противостоять курсанты, прислуга и арестанты. Командовал ими англичанин. Вот это пьеса! Вот это масштаб! Сказка про ружья, которые кирпичами чистят, снова в силе. Только в этот раз речь про корабельные орудия, которые так плохо отлиты, что не выдерживают стрельбу. «Разворотило пушку на корабле «Америка», да еще рядом с крюйт-камерой, чудом не подняло на воздух всю эту «Америку». И на «Сысое Великом» разворотило. Где одиннадцать вышло из строя, где – семь.» Но как крикнешь «Измена!», если во главе России на троне иностранка? После таких битв трупы моряков сбрасывали в море и писали победные реляции. Каждая сторона своему правителю. «Наступил час реляций. Русский курьер готовился в путь как вестник победы. Шведский курьер готовился в путь как вестник победы. Пусть одни мундирные историки доказывают: победитель остается на поле битвы; пусть другие доказывают: отступить с поля битвы – не значит проиграть.»
Вот таких вот условиях и ковался герой книги Василий Михайлович Головнин. Лицемерие было его учителем. Он видел, как русские сперва закупорили шведскую эскадру в заливе как в бутылке. Казалось бы: скоро войне конец. Но, нет! «граф Салтыков, державший Выборг, делал красивые жесты: кормил неприятельского командующего. Взамен же получал незапечатанные письма герцога с покорнейшей просьбой доставить в Стокгольм, его величеству. Минула неделя, минула вторая, а герцог Карл все еще курил свою трубку, и его шпага все еще была при нем, а не в руках победителей.» А потом шведы решились на бегство. - «Фантастика!» - скажите вы? – Нет, увы, это история государства Российского, о которой предпочитают умалчивать. Зарождающаяся российская демократия прикрывается демократией и гуманизмом: «стесненная шведская эскадра обратилась в огромную артиллерийскую батарею, войти в залив значило пролить ушаты крови.» шведы успешно делают прорыв (еще покруче «брусиловского) и все довольны. Русские адмиралы одариваются новыми рабами-крепостными в награду за такое избавление от вражеской эскадры. Мирный трактат не прибавит и не убавит ни Российской империи, ни королевству шведскому. Головнин вместе с другими кадетами будет играть роль оловянного солдатика с ружьем без курка. «Но неприятель этого не разглядел бы и в дюжину труб.» А еще проклятое наследие Петра I, который все делал на потеху для потешных войск. «Пушки изъедены ржой, деревянные станки трухлявые. Гарнизонные солдатики – тощие, унылые, в дырявых мундирчиках болотного цвета. У крепостных ворот, в ветхой будочке какой уж год все один и тот же служивый; пропитанье свое добывал он продажей табачка-деруна. Да и в других караулах стояли по неделям.» Из такого вот вольера Головнина выпускают, словно голодного пса на волю и он бежит навстречу подвигам (но не ради Отчизны своей). Будучи тайной колонией Англии, Россия никак не может отказать своим господам. Англии нужна была помощь в борьбе против Франции и Голландии. И вот уже российские матросы спешат на помощь. Адмирал Дункан приказывает русским кораблям осуществлять блокаду голландцев. Зачем? Где тут геостратегические интересы России? – Нигде! Никто даже не интересуется такими проблемами. Деревянные корабли, не обшитые медью, облеплены ракушками и не могут двигаться с такой же скоростью, как английские. Да и зачем? Разве пушечное мясо должно быстро ходить? Англичане платят русским морякам похвалами и только. Кругом снова царит показуха. А что вы хотите? Англия строго выполняет свои обещания. Коих не давала! «Принимая русских, Англия не принимала никаких обязательств, кроме чисто военных.» Денег у русских моряков нет. Офицеры голодают, а что уж говорить про простых матросов. Матросов на эскадре числилось около десяти тысяч. И все ради англо-саксов. «Колоссальным напряжением физических и душевных сил калужских, тамбовских, рязанских, новгородских, московских мужиков корабли ее величества блокировали остров Тексель, пугая голландцев и французов.» Несколько лет подряд русская эскадра помогал англичанам. Сражений не было. Русские просто вымирали. Все лучшее из России отдавалось на постройку английских кораблей, а на русские шел всякий не потреб! «Англичанин, современник Головнина, признавался: «Импорт из России совершенно необходим для строительства и оснащения английского флота… Наши суда снабжены отличными парусами и канатами из русской пеньки… Наши лучшие в мире якоря изготовлены из русского металла…»
За этот подвиг блокады голландцев, Головнин получает, по возвращению домой, чин лейтенанта. И, о боги, снова отправляется в Англию. Как бы волонтером, но по приказу. В Англии беда – почти что Кронштадский мятеж. Или заговор Тухачевского против короля (Сталина). В общем, никогда англо-саксы не отличались умением менять методички. Заговор, естественно, подавили и мятежников казнили. Вдохновленный такой демонстрацией английского права, Головнин служит почти пиратом на английских кораблях. За четыре военных года лейтенант Головнин побывал на семи военных кораблях. Он плавал под флагами Уильяма Корнваллиса, Кодберга Коллингвуда и Горацио Нельсона. В Карибском море англичане захватывали испанские корабли, под предлогом того, что испанцы союзники Наполеона. И это при том, что творили французы в Испании! Русский моряк быстро вжился в роль корсара. «И потому: настигни испанского купца, схвати за горло, вытряхни мошну. Англия прежде всего, права она или не права. Призовые деньги – на кон! Один из русских волонтеров недурно рассказал, как это происходило. «Подойти, остановить и осмотреть испанца было делом двух, трех часов. – Главный груз – полмиллиона испанских талеров, кроме индиго, кошенили, которыми набит трюм!
Тогда все офицеры схватили карандаши и бумагу, и, бросившись к шпилю, дрожащими от радости руками стали высчитывать, кому сколько придется на долю, и я помню, что капитану досталось семь тысяч, на каждого лейтенанта по две тысячи фунтов стерлингов чистыми деньгами, не считая того, что каждый из них получит за индиго, кошениль и за самое судно.»
Справка: Обычно все призы отсылались в английский порт, где и продавались особыми агентами, которые получали за это известный процент с вырученной суммы.
Англичане дают Головнину настолько хорошие рекомендации, что тридцатиоднолетнего лейтенанта назначают на «Диану». ««Диана» была военным кораблем; встречным русским коммерческим судам командир имел право отдавать приказания, какие он счел бы полезными «для службы его величества».» И тут судьба отворачивается от Головнина. Дипломатические отношения между Россией и Англией разорваны и вот уже англичане блокируют русское судно. И снова голодают русские моряки. Уже в английской блокаде. Больше девяти месяцев судно находилось под английским арестом. Нельзя не восхищаться англичанами, которые избегали официоза. Ведь пленных полагается кормить, «задержанных вплоть до правительственного указания» можно брать измором!
После побега (больше похожего на выпуск на волю) Головнин совершает экспедицию на Камчатку. И долго там что-то изучают русские моряки и ученые. А что изучать там, если никто и не собирается делать из Камчатки нормальный, функционирующий порт? Ведь из Камчатки можно было бы торговать с Японией и Китаем, с Филиппинами, Гавайями, Калифорнией. «даже слабый парусный ходок может достичь Кантона или Манилы за 60 дней, Нагасаки или Гавайских островов – за 40, Калифорнии – за 45 дней.» Но никто этого не делает. Предпочитают грабить местных камчадалов. Приходится удовлетворяться описью Курильских островов. А потом уже будет плен. И это будет своеобразным очередным возмездием. Ведь когда-то матросы печально известной «Юноны» - той самой, которую прославил Караченцов песней – взяли в плен японцев во время грабительской операции. Этой части своей жизни Василий Михайлович посвятил отдельную книгу.
Подводя итог, можно сказать, что Головнин был крестным отцом четырех адмиралов: Литке и Врангеля, Лутковского и Матюшкина. Венцом его службы стала должность ревизора деяний Российско-Американской компании. Во время этой ревизии он увидел свои собственные деяния прошлых лет. ««Компания истребила почти всех природных жителей!» Правда, эту правду-матку Головнин не описал. Записки Головнина о состоянии колоний не вошли в его книгу о путешествии на шлюпе «Камчатка». Они были опубликованы много позже. А в книге издания 1822 года Головнин утопил свои молнии в пространных описаниях природы, в замечаниях и наблюдениях, интересных мореплавателю. Про ревизию свою рассказал он в двух абзацах, да и то весьма бледных. Об индейцах-колюжах, о племени тлинкит отозвался вовсе не в духе записок: «вероломные»-де, никак, мол, не хотят дружить с Российско-Американской компанией и к тому же, такие-сякие, «не упускают случая убить русского». Поэтому странно, что Василия Михайловича показательно лишили морского чина и переименовали в генерал-майоры. Только на краю могилы Василий Михайлович вновь получил морской чин – вице-адмирала – в декабре 1830 года. В памяти людей тех лет он остался, по воле Александра Тургенева, человеком, который самого Наполеона повидал. Хотя и здесь приврали сволочи эдакие. «Наполеон никого не принимал. Головнина принимал граф Бальмен, русский комиссар, такой же тюремщик Наполеона, как генерал сэр Гудсон Лоу, как французский комиссар маркиз Моншеню. Бальмен жил в доме, который поначалу занимал Наполеон, в той же гостиной, где граф беседовал с командиром «Камчатки», Головнин, слушая комиссара, «воображал, что Наполеон чувствовал, в первый раз вступая в нее!»
Но кого волнует тот Наполеон, кроме российских историков и любителей коньяка? А вот жизнь Василия Михайловича Головнина помогает понять всю суть нашей истории и истории нашего флота… Аминь!