4 ... и обоих их цаловал в сладкие губы... (цэ)

Вот здесь лев николаич уже больше похож на себя любимого, хотя все равно повесть скорее выглядит как ряд разрозненных рассказов. Самое забавное, что вещь так и осталась недописанной. Повезло однако толстому жить в те времена, когда оголтелые фанаты джорджа мартина еще даже и не родились на свет со своими криками: "где прода? где прода? писатель - раб читателей!!!"

Ну, и о книге. Значит, николенька вырос и с грехом пополам поступил в университет. И понял, что жить нужно в соответствии с неким загадочным комильфо. Тут, конечно, интересно было читать об эгоистичных страданиях героя, зная, что толстой писал во многом о себе любимом. То есть видно серьезную проработку собственных недостатков, таких, как высокомерие, болезненная гордость, чрезмерная влюбчивость, стеснительность с одновременно высоким самомнением, какая-то патологичная мечтательность. Еще забавнее было читать о недостатках, которые николенька иртеньев ( толстой) не считал за недостатки и, судя по всему, даже культивировал.

Вот про любовь - просто очень показательно. К примеру, его братец вообще не считал женщин за людей, и николенька вроде как поддерживал его в этом, но не совсем. Все ж таки мелькало у него в головушке, что девочки не так уж и глупы, хоть и не образованы.
А потом был контрольный в читателя. Рассуждения о видах любви. Ну там, влюбчивая ворона. Последняя самая идеальная любовь - это раба любви. И в промежутке, как мне показалось, самый нелюбимый толстым вид любви, который он и получил в конце концов в своей личной, семейной жизни.
Это когда жена должна "принеси, подай, пошла нафиг, не мешай". Но она чего-то не хочет действовать по заданному алгоритму. Она отчего-то хочет внимания от мужа, и брыкается, и предъявляет претензии и мешает общаться с друзьями. Хахаха, нда. Как-то так.

В общем, ближе к финалу николенька начинает немного соображать о том, что есть вещи намного важнее романтической влюбленности, приглядывается не без симпатии к студентам из простых, будущим разночинцам, как я подозреваю. И тут бац - навеки обрыв истории.
И дружба, которая мужская. Ох уж эта дружба. Ахахашеньки-хаха. Вот, к примеру, описаны последствия одной студенческой попойки.

Не помню, как что следовало одно за другим, но помню, что в этот вечер я ужасно любил дерптского студента и Фроста, учил наизусть немецкую песню и обоих их цаловал в сладкие губы...

Ну что. Бывает, бывает.