5 Роман-матрешка или Что в имени тебе моем?

"Она хотела подняться, откинуться; но что-то огромное, неумолимое толкнуло ее в голову и потащило за спину..."
Толстой "Анна Каренина"

Начну издалека, после будет понятно, почему. Героиня "Медвежьего угла" Бакмана воспринимает свое имя как дар, а возможность в абсолютном большинстве случаев быть единственной его носительницей считает своего рода привилегией. Девочку зовут Майя, не самое распространенное имя, но и не запредельно редкое, как Даздраперма или Кукуцапо, к примеру. Ладно, то экстрим, но Ариадна, Артемида, Аглая еще реже встречаются, что не мешает двум Глашам, которых жизнь сводит в одном пространстве, испытывать друг к другу дружелюбие. Однако, помнится дочитав бакманов роман до места, где героиня говорит, что Майя должна быть одна, испытала восторг абсолютного узнавания - да-да-да, именно так мы это воспринимаем!

Что-то в энергетике имени, ревниво оберегающее его, своего рода "моя прелессть!" Тем более курьезное, что в деревнях Майкой каждую вторую козу и телку кличут. Это сейчас чтобы объяснить: главным препятствием к тому, чтобы прочесть "Тетю Мотю", как ни дико прозвучит, было в моем случае имя автора. Оно же стало причиной неприязненного скепсиса, с каким приступала к чтению, эта книга очаровывала меня постепенно, проделывая бреши в обороне, беря редут за редутом. Пока не заставила улыбнуться с той же радостью узнавания, когда Майя Кучерская, говорит, что героиня всегда воспринимала свое имя самым ценным родительским даром.

Неважно, что речь о Матреше, так называл Марину отец, который очень скоро исчез из ее жизни. Импринтинг уже сработал - мой человек. Хотя матрешка в книге неслучайна (в хороших книгах случайного не бывает). Это не только расшифровка заглавия и объяснение "сниженной" самоидентификации героини, но в немалой степени, ключ к трактовке произведения. Снаружи, яркой матрешкой со свекольным румянцем - история адюльтера, внутри которой роман воспитания, исторический роман и семейная сага, социальная проза с глубоким исследованием изменений института семьи, религиозно-философские размышления. Все очень плотно упаковано и до самой маленькой из куколок у читателя меньше шансов добраться, чем гоголевской птице долететь до середины Днепра.

Молодая женщина по имени Марина, хотя сама она называет себя Тетей Мотей, шесть лет мается в безрадостном браке с человеком из чуждой социокультурной среды. И не то, чтобы муж нехорош: симпатичный, пьет умеренно, зарабатывает не лучше, но и не хуже многих.Но вот эта разница потенциалов, которая на старте нивелировалась, с годами проступает все отчетливее. Она должна иметь возможность говорить со своим человеком обо всем и совсем не зациклена на сексе. Он должен иметь домовитую хозяюшку, безотказную в койке. Каждый обманут в своих ожиданиях, но оба согласны мириться и терпеть, .

Хрупкое равновесие нарушается появлением на Тетином горизонте блестящего (во многих местах) изрядно пожившего принца. Ну, не принца, ладно, мистера Дарси. На самом деле, роман куда ближе к английской литературе, чем может на первый взгляд показаться. Глубинная рациональность героев достаточно далеко отстоит от культивируемого Великим русским романом обыкновения рвать рубаху, бить себя в грудь, рубить мерзких старушек топором и кидаться под паровоз - как маркера духовности. Мне даже кажется, знаете, здешняя Тетя в куда большей степени выражение пиетета к хрупким изящным тетушкам английских романов, чем отсылка к затурканным жизнью теткам нашей ментальности.

В традициях британского ratio и некоторая отстраненность героев, привычка к саморефлексии. И то, что из калечащих в традиционном русском романе ситуаций они выходят потрепанными, но целыми, даже сумевшими извлечь урок, порой с ощутимой выгодой. Разумеется, я теперь говорю не о финансово-материальной, но о даруемом опытом умении не наступать на грабли. Анатомия адюльтера исследуется в романе подробно, жёстко, с сильно различных между собой женской и мужской позиций. Не оправдывая участников, но и не осуждая их.

Да, иногда, когда давление бессмысленно-беспощадной обыденности становится невыносимым, возможность увидеть восхищенный интерес в глазах другого человека может быть спасением. Нет, это одноразовый инструмент, из которого ни в коем случае не стоит делать дежурного транспорта в Страну Радости. Решившим воспользоваться, следует помнить, что и за одну поездку придется платить недешево. Кучерская говорит об этом устами своих героев без достоевского надрыва и толстовской назидательности, однако совершенно доходчиво.

Параллельно к основной линии дня сегодняшнего неспешно развивается сюжет из конца XIX, начала XX веков, где героями выступают члены семьи провинциального священника отца Ильи. Тетя читает семейную биографию, присланную школьным учителем истории и создателем краеведческого музея в редакцию, где она работает. Вообще, это трендовая для русской литературы десятых тема, с которой очень хороши Алексей Иванов, Сухбат Афлатуни, Эдуард Веркин. Майя Кучерская со своим учителем-подвижником оказывается здесь в превосходной компании.

Неочевидная, на первый взгляд, связь истории семьи Адашевых с жизнью героини, на самом деле прослеживается достаточно ясно. Она в преемственности культурной традиции, канона, в том, что протянутая издали рука друга может помочь в решающий момент как никто и ничто другое. В том, что книжница Марина, изначально убежденная в собственном высочайшем профессионализме, выходит с этой рукописью, прочно ввязанной в новые любовные отношения, на иной, виток погружения в текст, о каком прежде и помыслить не могла. Умение не покинет ее, это приобретенная superpower (тот самый бонус за синяки на самооценке, о каком говорила прежде).

"Тетя Мотя" образец великолепно структурированной и стилистически безупречной прозы, не то, чтобы выступающей антитезой Великого русского романа - такого рода заявления слишком отдают скандальностью - но во многом переосмысливающая его с позиций современности.

Источник