Больше рецензий

likeanowl

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

22 октября 2012 г. 16:07

198

5

У всякой вещи есть двойник.

Держишь ты в руках книгу русского автора о России, а в следующий момент это уже и не она вовсе — и не русского, и не о России, а очень даже европейская проза о Европе и европейцах. И со страниц веет чем-то неуловимо скандинавским, и на границе сознания даже почти ощущается запах реки — непременно той, на которой стоит Копенгаген. Важно ли, что Копенгаген и вовсе не стоит ни на какой реке, а растекается по островам? У Копенгагена тоже есть двойник. Двойник может стоять на скольких угодно реках, это же двойник.

И вот свыкся ты уже с этой европейскостью, и со скачками между русским-скандинавским-европейским свыкся, а книга продолжает плодить двойников, и становится то словарем, то научно-популярным изданием, а то и вовсе Сведенборгом каким-нибудь.
Потому что нельзя забывать, что у всякой вещи есть двойник.

За всякой вещью стоит Слово.

Клюев традиционно мистичен, почти магичен, но в этот раз и его магия двоится, троится, четверится, без конца множится и разбивается на немыслимое число осколков. Казалось бы, во главе незыблемо стоит словотворение того русского, о котором в книге искусно вымышлено всё, за исключением имени (но имя его на страницах так и не звучит), а уже к хельсинкам-лесенкам-песенкам подтягивается и шаманское колдовство Торвульфа, и чисто городская, практичная эзотеричность Курта, и созерцательная буддистскость Пра... но там, где есть двойники, не может быть никакого «во главе». Там, где есть двойники, бывает только перекресток — четырехсторонний, нерегулируемый, рав-но-значный.

Он слышал глухое бормотание Торвульфа: каковы-слова-такова-и-действительность-осторожнее-со-словами-они-всегда-выходят-победителями-подчиняя-себе-действительность.

И он слышал добродушное брюзжание Курта: какова-действительность-таковы-и-слова-осторожнее-с-действительностью-потому-что-она-всегда-права-и-заставит-таки-слова-плясать-под-свою-дудочку.

А в стороне от них напевал себе под нос вечную свою песенку Пра: нет-ни-слов-ни-действительности-ибо-всё-вокруг-только-иллюзии-осторожнее-с-иллюзиями-они-умеют-притворяться-действительностью-и-прикрываться-словами.

Четвертому же — его собственному — голосу не оставалось ничего, как только повторять, повторять и повторять: есть-действительность-и-есть-слова-но-нет-между-ними-никакой-связи-ибо-скользят-они-по-касательной-друг-к-другу-и-никогда-не-покрывают-друг-друга.


Это напоминает Андерманир штук своей много-мерностью и напоминает Книгу теней авторо-центричностью. Только «Андерманир» — это скорее отечественный Newerwhere, где на месте над- и под-Лондона — тайная и явная Москва, а «Книга теней» — скорее пособие по подобию, чем по двоичности, дуальности и раз-двоенности.
В каком-то смысле, Translit — их сумма и общий знаменатель.

Всякое Слово — акт творения.

Для того, чтобы создать параллельную вселенную, нужно всего ничего: проговорить и поверить. Даже проговаривать не всегда нужно: пишет же Ральф в воображении картины, а... не-Ральф — книги. Там же, в воображении, или где-то рядом. Да и верить, в общем-то, тоже не обязательно. Оброненное слово, хочешь того или нет, уже живет своей жизнью и создает свои реальности — и кто же разберет, какая из реальностей реальна.

Потому что не бывает Слова и слова. Потому что игра в это-не-я-это-один-мальчик-на-меня-похожий, начатая когда-то в детстве, может запустить целый водоворот из я и не-я и заставить вспомнить то, чего в твоей жизни никогда не случалось.
Права была Кит, запрещая писать себя. Только слово-не-воробей разве ж остановишь?

Снип-снап-снурре.