4.5 Дослушала «Казус Кукоцкого» и теперь имею, что сказать…

Начну с того, что книга сия – из списка, составленного для меня случайными людьми в рамках Новогоднего флешмоба. Так случилось, что на мой запрос о произведениях на медицинскую тему вместо ожидаемого нон-фикшена насоветовали две вполне художественные книги и, что самое забавное, обе из области гинекологии и акушерства.
Впрочем, как выяснилось в процессе чтения, доля медицины у Улицкой не так уж и велика. Примерно, на середине книги у меня даже возникла мысль из разряда «я читаю какой-то философско-религиозный бред, а не бросить ли». Но потом меня отпустило.
Так что ж я имею сказать.
Улицкая оказалась третьим по счету современным российским писателем, наряду с Дина Рубина и Евгений Водолазкин, с которыми, кстати, я тоже познакомилась не без помощи Новогоднего флешмоба, которые вызывали у меня трудно выразимое чувство симпатии к своему творчеству. Трудно выразимое потому, что я не нахожу нужных слов, чтобы объяснить всю прелесть их романов.
Это романы, охватывающие большие промежутки времени и содержащие огромное количество примет этого самого времени, в котором как-то прерывисто, пунктирно, с частыми обращениями к прошлому разворачивается история нескольких людей. И люди эти как бы и связаны друг с другом и в тоже время развиваются и действуют автономно, порой оказываясь словно в разных измерениях, параллельных друг другу.
Это романы, похожие на грубовато обтесанные семейные саги, участниками которых становятся зачастую люди, кровно никак не связанные.
Это романы, шокирующие внезапными поворотами, болезненно отдающимися в сердце.
А Улицкая – это еще и живой язык с редкими включениями родного русского мата, превращающий повествователя из бесплотного наблюдателя, бесстрастно описывающего события, в нерв, создающий у читателя ощущение почти полного присутствия в мире, запечатленном на пахнущих типографской краской бумажных страничках.
В «Казусе Кукоцкого» я, пожалуй, впервые столкнулась с особого рода внутрикнижным пророчеством. Автор как бы намеренно «спойлерит» грядущие события в самой середине книги. Но это не портит, ничуть не умаляет удовольствия от чтения. Наоборот. Я нашла очень занятным как бы накладывать друг на друга две пластинки: на одной – какие-то бледные, едва угадывающиеся контуры, а на другой – яркие цветные пятна. И когда эти две пластинки соединяются, все встает на свои места и все становится понятно. И даже больше.
Когда-то, будучи наивным подростком со свойственным этому возрасту непримиримым и максималистским типом восприятия, я уверенно заявляла, что не буду читать русскоязычных писателей, особенно женщин, потому что они пишут страшным, уродливым языком, транслируют какие-то глупые бытовые мысли, а главное, описывают тоскливую серую реальность, которая и так каждый день вокруг меня.
Так вот, я беру свои слова обратно. Точнее, уже давно призналась сама себе в поспешности своих выводов и забрала эти слова и стерла их, чтобы никто и никогда не узнал об этой моей глупости. И вот уже в третий раз получаю убедительнейшее доказательство своей юношеской неправоты и даже с готовностью признаю ее. Как почти повзрослевший человек.