4

Что, по-нашему мнению, любовь? Этот вопрос человеку задают с малейших лет: спрашивает воспитательница в детском садике, тётя Таня из соседнего подъезда, одноклассники, преподаватели философии, биологии и даже иногда математики, сам человек, его психотерапевт и Эдриан Джоунз Пирсон.

Возможно, любовь — это пройти единственное телефонное собеседование с кучей весьма сомнительных вопросов, чтобы уехать работать на другой конец страны. Выбрать из пары "филей-руккола" то, что больше соответствует продуктивной среде обучения, изложить свою философию белым стихом,мучить свой мозг такими вопросами три часа, чтобы занять место координатора особых проектов в общинном колледже Коровьего Мыка. Или принять участие в тимбилдинге и ради сплочения коллектива кастрировать теленка. Или не спать днями, неделями, месяцами из-за шума, но все равно принимать специальные таблетки (одну, чтобы уснуть, одну - чтобы не спать, и обязательно одновременно), чтобы подготовить отчет для аккредитации и рождественскую вечеринку. Или рисковать сорвать все планы, никуда не успеть, везде опоздать, но только не будить заболевшего коллегу. Возможно, это не любовь, но это совершенно точно то, чем она могла бы быть.

Или любовь — это посещать местный аналог аквадискотеки, где в радужной компании хрустеть рукколой под водную музыку, пускать по кругу косяк, испытывать жизнеутверждающую чакра-пуджу, высвобождать уже потекшую по внутренней стороне бедра энергию кундалини. Но в середине всего веселья вспомнить, что тебя еще ждут в другом месте, и сорваться в одном саронге туда, где уже развеяли по реке пепел бывшей коллеги, которой больше нет с нами, с вами, с ними, в общем, нет ее и даже грузовик продали. Или не спать днями, неделями, месяцами из-за того, что кафедра математики уже вернулась из Северной Каролины. Или очередной перевод Макса Немцова, который хоть и удивительно хорош на этот раз, но все равно выстреливает каким-нибудь неожиданным поребриком прямо в самом сердце США. Или так хотеть стать историком, но работать уборщицей в родной альма-матер. Вот уж скажу вам, что это могло бы быть любовью, но совершенно точно не она.

Или любовь — это как будто бы читаешь книгу, которую мог бы написать сам Пинчон, а может он и написал (ведь никто же никак не поймет Пинчона, не вычислит Пирсона), но которая выглядит скорее как очередной потрясный (но чуть менее, чем всегда) роман Тома Роббинса (который, кстати, как раз из Северной Каролины, чтобы вы там себе не думали), в тексте которого слегка пошалил Дуглас Коупленд (который не только не из Северной, но и даже не из Южной Каролины, а вообще себе канадец). Или она как тщательно постриженная трава и фонтан в виде быка, кроющего телку. Как гигантские, задорно плещущиеся и еще не всплывшие пузом кверху карпы. Как вальяжно прогуливающиеся по территории колледжа пеликаны, которые еще не покусали ни одного аккредитора и поэтому живы. Как тазик с разноцветными барбитуратами и пение гимнов. Или даже любовь — это нежные чувства к женщине, чьи тяжелые груди лежат на складках живота, к женщине, которая уже влюблялась в тысячу и одного мужчину, но еще не растеряла всей своей эмоциональной наполненности. Или это не спать днями, неделями, месяцами, чтобы увидеть в соседней комнате водопад, у которого нежится слон, трон у ног статуи Евклида и довольную мурлыкающую кошку. Может, и это не она, но уж наверняка это то, какой ей нужно быть.

А если еще подумать, то любовь — это то, из-за чего будешь молчать даже на занятиях по ораторскому искусству, которые сам же и ведешь. Это красота интеграла и переживания за производные, это отдаться полностью смыслу дивергенции векторного поля и прервать непрерывную случайную величину. Это археолог, верующий в маленький волшебный народец. Это четыре отдела желудка коровы, которые так стараются снова и снова обработать один и тот же травяной ком. Это тире в стихах поэта-романтика или многоточия где-нибудь еще. Это тихая музыка кантри на АМ-радиостанции и бесконечный дождь, который вообще-то конечен, но уж точно не в этот раз. Это не спать днями, неделями, месяца просто потому, что уже забыл, как это делается. Это сборник "Прелестные котики мира". И это же книга, о которой хочется танцевать, но которая всего-то про аккредитацию общинного колледжа и маленькое поселение, где все друг другу бывшие жены и мужья, братья, стоматологи и первая любовь. Не факт, что это любовь, но вроде это как раз то, чем она была бы.

"Не болтайте попусту о самой любви" — скажет читателю истинный философ голосом Пирсона. А я скажу: читайте Пирсона, если хотите легкой безуминки и полного абсурда, если любите стёб над всем и всеми, включая секс, предпочтения в еде, толерантность, систему образования. Пинчона, кстати, тоже читайте, и Роббинса, и Коупленда, и даже "Справочник для кого угодно: любовь и общинный колледж", если знаете, где его найти. И любите друзья, не думая, что есть любовь, времени-то у нас не так уж много.