5

У другого какого человека только и есть удовольствия , то водка и горлобесие, а я, коли время есть, сяду в уголке и читаю книжечку. Читаю и все плачу, плачу...
- Чего же ты плачешь?
- Пишут жалостно! За иную книжечку пятачок дашь, а плачешь и стенаешь
до чрезвычайности.

Пока читала "Поэтику Чехова, перечитала несколько рассказов из тех, что упоминает Чудаков.

Этот рассказ прекрасен. В нем тоска, ирония, ностальгия, грусть, радость, мечты, надежды, разочарования, жизнь.

На нескольких страницах - интереснейшие образы, в нескольких словах четко обозначенная ситуация, в нескольких предложениях изумительно выписанный пейзаж, философия главного героя, его самоирония и стремление к счастью - все в замечательном тексте, прекрасном в своей лаконичности, и мудрейшем в своей недосказанности.

Этот рассказ прекрасно иллюстрирует замечательную фразу Чудакова:

Достоевский, хотевший дотянуться, как сказал поэт, «до дна простуженной души», Толстой в своем исследовании закона человеческих чувствований стремились дойти до последнего предела. Чехов останавливается у некоей черты. За ней, быть может, и лежит то главное, которое объяснит все. Но туда он не считает возможным вступить. В чеховской художественной концепции человека этот последний, глубинный пласт сознания (или подсознания?) – «черный ящик».