5

Волшебный круг арены неподвластен времени, ему не грозит забвение. Он завораживает, увлекает нас в таинство, растворяет в нем. Мы покидаем цирк, потрясенные и устрашенные ликом привычного мира, увиденного нами словно в кривом зеркале. Но ведь и он полон чудес и открытий, к тому же нам не дано другого. Мы вечно торопимся куда-то, спешим, гримасничая и паясничая, убегая от самих себя, откладывая «на потом» самое важное. Клоун кривляется в цирке, а мы — в жизни. Мы все время тянем шею и становимся на цыпочки, вместо того чтобы просто идти. Даже перед смертью мы обманываем себя надеждой, что за последней чертой нас ждет другое рождение, другая жизнь. Нас не было, нас нет. Мы пребываем в зыбком состоянии прихода, незавершенного действия — топчемся на пороге, не вошли, не исчезли, а так, время зашли спросить. Вечные странники…

Как отмечает сам Миллер в чарующе написанном эпилоге к рассказу, (как всегда, со вкраплениями впечатлений от художников Сёра или Шагала) это произведение разительно отличается ото всего его творчества автобиографического характера.
Да, повествование лишено интриги сюжета или полунамеков на мысли автора: оно прямым текстом сообщает те сокровенные мысли, что вынес за свою жизнь писатель, но зато с прекрасным, богатым, миллеровским языком (а переводчик слегонца даже переборщил). Концовка, как мне показалось, несколько смятая, но это даже и неважно. Искренняя зарисовка мудрого человека.