Больше рецензий

Zatv

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

23 сентября 2012 г. 03:27

1K

4

Литература, как и познание мира, многоступенчата. Явно или косвенно опираясь на сюжетные линии, героев, художественные приемы предшественников, писатель мостит своим творчеством еще одну ступеньку для последующих творцов, где уже он станет предметом заимствования и подражания. В этом плане роман Михаила Елизарова «Библиотекарь» вполне следует мейнстриму. Разрушение всех мыслимых табу в «Сердцах четырех» Владимира Сорокина послужило благодатной почвой для последующих постмодернистских обработок темы. Но если Сорокин за свой роман ничего кроме хулы и публичного сожжения не удостоился, то «Библиотекарю» уже был присужден «Русский букер» за 2008 год.
Сорокин неимоверно расширил рамки тем и их восприятия. Это такой современный Рабле, для которого нет ничего святого и запретного. Будь то пожирание фекалий или запекание в печи собственной дочери. Конечно, при желании можно представить, к примеру, «Норму» зеркалом жизни в позднем СССР, но яркость образов настолько сильна и самодостаточна, что смысловая приправа становится уже излишней.
Елизаров не настолько смел, по крайней мере, в «Библиотекаре». Предварительно разрушив внутренние запреты в ранних рассказах, в своем втором романе он не выходит за рамки приличий. Это такая постмодернистская рефлексия на модернистские изыски предшественников.
Как и в «Сердцах четырех», сюжет его книги протекает вокруг погони - только не за смутными подсказками пути к Машине, а за мифическими произведениями советского писателя Дмитрия Александровича Громова. В быту имеющие названия «Дорогами труда», «Серебряный плес», «Пролетарская», при чтении с Условиями Тщания и Непрерывности они превращаются в Книги Силы, Власти, Смысла, Терпения …
***
Читая «Библиотекаря», вся время ловишь себя на раздвоении восприятия пространства романа. Тщательно выписанный, вплоть до мельчайших деталей и манеры речи, быт 80-х годов прошлого века вкупе с введением в стиле документальной прозы и мистическим посылом создают некий параллельный мир, где привычные и легко узнаваемые герои проживают какую-то иную жизнь.
Главный герой – библиотекарь и хранитель Книги Памяти шоронинской читальни Алексей Вязинцев – получает свою должность, можно сказать, по наследству: вместе с квартирой убитого дяди. Тридцатилетний мужчина, иногда по сюжету больше похожий на инфантильного четырнадцатилетнего подростка, вдруг попадает на настоящую невидимую войну, где весь смысл существования сводится к приобщению к Книге и ее защите. На войну, где человеческая жизнь не стоит и слова из романа Громова, но притом жестко соблюдается Кодекс чести, запрещающий любое огнестрельное оружие.
Последнее, к слову, вызвало определенное чувство дежа вю. Инстинкт самосохранения – самый сильный у человека, и никакой Книгой его заглушить невозможно. А учитывая, что приобщается к источникам Радости, Памяти, Силы… отнюдь не лучшая часть человечества, рано или поздно соблазн решить все проблемы разом должен был возобладать в чьей-то отчаянной голове.
***
Вслед за тучными коровами неизбежно следуют тощие, утверждал Генрих Гейне. Вслед за морализмом неизбежно следует имморализм. Разрушая прежние табу и устои, он готовит почву для ростков новых человеческих отношений. Осталось только дождаться, когда спираль истории сделает новые воззрения востребованными.
Сорокин и Елизаров, несомненно, ярчайшие имморалисты нашей литературы. Вслед за Ницше они пытаются провозгласить кончину христианско-возрожденческого мифа о человеке, который, во-первых, добр и прекрасен, а, во-вторых, способен к бесконечному развитию.
Вместо наслаждения и умиротворения от приобщения к чему-то чистому и первозданному – Радости, Терпению, Памяти, Силе…, в людях просыпается неистребимая жажда убивать себе подобных за право прикоснуться к божественному откровению. Нет никакого Равенства, Братства, Всеобщего Счастья. Есть только звериный оскал нашего далекого-далекого предка.
Кажется, где-то мы это уже проходили…

Комментарии


Интереснейшая рецензия, ничего более толкового об этой книге не читала!)
Да еще в сравнении с Сорокиным.
Спасибо.


По моему твердому убеждению "Библиотекаря" надо читать только после "Сердец четырех".
Хотя, не всякая дама выдержит Сорокина. :)


А вот все, что вы в первом абзаце перечислили, я читала.:))
И вашей оценкой Сорокина, тоже согласна.)
Да, сначала был Сорокин, а потом на Елизарова наткнулась - названием соблазнилась.:)) Такое милое название, безобидное..


Неужели раннего Сорокина читали? Это же ужас (для женщинской психики). :)))


Мне понравился первый рассказ, который я прочитала у него. Это был "Лошадиный суп".
А дальше - интересно просто было, как литературный эксперимент.)
У меня есть свой способ: когда уж слишком чтиво становится провокационным - читаю отстраненно.
Талантлив, однако.


Интересно, а вы смотрели фильм Зельдовича «Мишень», поставленный по прозе Сорокина?


Слышала о нем, но не смотрела. А стоит? )
Антиутопия вообще-то. .. Люблю я их.:)


Даже очень стоит. Прекрасный фильм. Самое лучшее, на мой взгляд, что было на «Закрытом показе» у Гордона. :)


Спасибо. Будет время свободное - посмотрю.)


Посмотрела!!! Стильный фильм.
Спасибо за наводку!))


Пожалуйста. :)
У Гордона в "Закрытом показе" было очень интересное обсуждение.
Чтобы Гордон так вышел из себя, потому что фильм кому-то не понравился, первый раз видел. :)


Хорошо, заинтересовали. Посмотрю еще и обсуждение от 5 мая 2012 года, нашла уже.)
Фильм по замыслу напомнил "Белый шум"...


Эту рецензию нужно немедленно на главную поставить. Жаль, что раньше не видела ее.


Я читал "Библиотекаря". Очень тяжелое впечатление. Снились обезумевшие старухи-убийцы. Мне кажется, это, действительно, страшная книга. Страшнее только "Кубики". Тебе, будто, рассказывают про твое детство (у Елизарова, кажется, во всех книгах советский антураж), а потом туда приходит тупое немотивированное насилие. А Сорокин со своими бесконечными какашками, постмодернизмом, концептуализмом - просто смешной писатель. Своеобразный смех, конечно.
Спасибо за рецензию. Вспомнил старух))


Сорокин - смешной? Не сказал бы. :)
Я считаю, что это современный Рабле.
А вы "Сердца четырех" у него читали?


Читал. То, что там происходит, совершенно дико. Формально, страшнее, чем у Елизарова. Но Сорокин переходит какую-то грань, после которой все воспринимаешь как китч. К тому же, вы можете со мной не согласиться, но мне кажется, что он в своих текстах решает какие-то языковое задачи, например, воплощает матерные метафоры. Скажем, "е..ть мозг" (мне прямо неловко на этом ресурсе такое писать). Что может быть ужаснее этой сцены. Но нет сцены. Есть опредмечивание языка. Игра.


Вот поэтому я и провожу параллели между Сорокиным и Рабле.
Та же игра образами и языком, когда действие уже не может соотноситься с реальностью.


Наверное. Я просто не помню Рабле. Читал "Гаргантюа" в 9 или 10 классе)) Помню только, что глупо хихикал.


Рабле обязательно надо читать в полном переводе.
Я как раз об этом писал вот здесь.


Спасибо. Учту.


эта грань, отделяющая выносимое от невыносимого.. Когда ее перейдешь, читая Сорокина или Елизарова - или закрывай книгу, или начинай воспринимать текст "в кавычках", как мультфильм (кивок в сторону елизаровских "Мультиков"). Когда автор хочет ВСЕХ убить, ничего не остается, как думать, что он не хочет убивать никого. Такой вот парадокс.


Если сравнить «Библиотекаря», например, с «(Голово)ломкой» Гарроса-Евдокимова, то сразу видна разница между «стрелялкой», в которой главное – успеть первым убить нападавшего (Гаррос-Евдокимов), и полноценным мифом (Елизаров). На мой взгляд, без насилия в «Библиотекаре» просто нельзя обойтись. В нем весь смысл книги – при приобщении к великому, человек становится инстинктивным животным (привет «Парфюмеру»:)).
А Сорокин – это Рабле, но Рабле нашего времени. Это такой «пир во время чумы». :)


Сорокин как-то в интервью сказал, что к его творчеству без юмора относиться нельзя. " Если бы я не относился к своему творчеству с юмором, я бы давно уже сошел с ума ",- сказал Сорокин. Он прекрасно знает, что он провокатор.


Из первой фразы не следует вторая. :)
Писатель не может не жить создаваемым миром, а если долго находиться в «пространстве Сорокина», то, действительно, можно сойти с ума. Поэтому он и говорит, что постоянно дистанционируется от написанного. :)


Мне Сорокин казался ближе к Джойсу - то же самодовление текста и замещение им действительности. Но с другой стороны, как раз-таки Джойс с моей точки зрения оказывается довольно близок к Рабле, так что тут, наверное, зависит от того, с какой стороны смотреть.


Как-то не могу согласиться с такими параллелями.
Прекрасно знаю всех трех авторов. Тот уровень провокации, который присущ Сорокину, можно найти только у Рабле.
Джойс – модернист, но явно не выходящий за рамках приличий. :)
Бахтин, анализируя «Гаргантюа…» противопоставлял его сатире Свифта. Джойс, как раз, по-моему, ближе к Свифту.


так уж ли параллельную жизнь - а вы давно были в обычной районной библиотеке? )


Не совсем понял, к чему упомянута районная библиотека?


Почитал вашу рецензию и обсуждение. Интересно :)
Возникла мысль о Сорокине. Я его читал, не всего, конечно, как один из авторов комментариев, но читал. Почти всё забыл. Из "Сердец четырёх", например, помню только какие-то куски и финал.
А вот Елизарова, думаю, не забуду :)


Удивительно. Мне всегда казалось, что Сорокин настолько детализирует свои явно выходящие за рамки нормальности сцены, что они навсегда остаются в памяти.
По крайней мере, «Сердца четырех» я помню гораздо лучше, чем «Библиотекаря».


Сцен-то из Сорокина я тоже помню довольно много. Каких-то комсомольцев, балдеющих от фекалий своего вожака, выковыривания глаз только что убитого не то отца, не то матери и т.п. Смысл помню с трудом...
Надо будет проверить память лет через несколько, ЕБЖ :)


Не, фекалии там ели один раз – их дама за получение еще одной подсказки пути к Машине. А убили мать мальчика. В самом конце, на ее замороженную кровь упадут кубики.


Спасибо за подсказки :)
Вообще-то фекалии я вспомнил из какого-то раннего рассказа. У кого-то там ещё убитого крайнюю плоть отрезали -- зачем-то она кому-то нужна была, и т.д. и т.п. Это всё не суть. Суть в том, что я смысла всего этого не помню: вот что по-настоящему трагично :)))
Когда только-только дочитал "Сердца четырёх", вроде бы понимал, зачем они все так стремились к этой ритуальной смерти, но сейчас даже под пыткой этого не выдам :))) Смысл растворился, как утренний сон. Как тот известный "суп с вермишелью и мясом, растворимый без осадка"...

Это я не к тому, что хочу покритиковать Сорокина, вовсе нет. Просто констатирую факт :)