3.5 Спойлер «Отвергнутая амбивалентность»

В 19 веке эта книжка, конечно же, была невероятным прорывом. Так в то время не писали… или писали нечасто. И нынче она читается неплохо, с интересом. Уэллс – замечательный рассказчик, этого у него не отнять. Он умел удерживать внимание своего читателя. Моя главная претензия не в этом. Увы, но «Человек-невидимка» мне лично показался несколько… однобоким, что ли. С навязчивой моралью. Понимаю, что в то время морализаторство было обычным делом, но спустя столетие (и более) это кажется архаичным.

Навязчивое желание писателя расставить все точки над нужными буквами, убедить читателя сочувствовать одним персонажам и презирать другого, – это авторское стремление настоять на своем вызвало у меня сильное раздражение. Я терпеть не могу, когда писатель пытается навязать мне свой взгляд на героев. У меня достаточно мозгов, чтобы самостоятельно определиться с моими симпатиями и антипатиями. Уэллс же словно бы местами забывал, что пишет не нравоучительный памфлет. Конечно, временами в нем просыпалась страсть к амбивалентности, но затем «правильность» опять давила неоднозначность, отчего чтение «Человека…» было похоже на катание на качелях.

Сюжет «Человека…» в 21 веке кажется намеренно упрощенным. В английской малограмотной провинции объявился странный человек, весь закутанный, в непрозрачных очках и с фальшивым носом. После некоторых странных событий выясняется, что он – гениальный ученый, который сумел сделать себя невидимкой. Все, естественно, боятся сие чудо природы, ученый все более запутывается, а его все более ненавидят и в итоге всячески травят. Чем это кончится, становится ясно уже в первой половине книги – увы, но тут Уэллс немного просчитался.

Даже такой простоватый сюжет можно было сделать невероятно сложным – если бы писатель полнее взялся раскрыть вставшие перед героями этические проблемы. Но в книге все скатывается к черно-белому восприятию жизни: Невидимка Гриффин – плохой человек, чуть ли не маньяк, а его преследователи – честные английские люди, которые как бы тоже совершают аморальные действия, но они намного лучше вышеупомянутого гражданина. Может быть, это разграничение хорошего и плохого сыграло бы на пользу книге, если бы Уэллс не боролся (и это странно) со сложностью материала – и безуспешно, как уже было сказано. Писателя бросало из крайности в крайность: с одной стороны, он неистово осуждает главного героя и считает его несчастья заслуженными; с другой – играет в неоднозначность, не хочет, но делает своего Невидимку интереснее, сложнее и оттого симпатичнее всех остальных героев. В каком-то смысле книга оказалась сильнее автора: навязывал, навязывал он свою мораль, а я сопротивлялась и все равно сочувствовала главному антагонисту.

Автор хотел изобразить главного героя страшным эгоистом, отвратительным человеком, он разными способами пытался его очернить, выдавая спонтанные действия и чувство самосохранения за что-то глубоко порочное. Но, на самом деле, почти все плохие поступки Невидимки объясняются его загнанным положением, а не внутренней жестокостью или склонностью к разрушению. Невидимка – не злодей, как ни пытался Уэллс таким его представить. Это глубоко трагическая личность, близкая персонажам Германа Гессе, Томаса Манна, отчасти – и Достоевского (Родя, я тебя люблю!)

Он – гениальный ученый-физик, первооткрыватель. Как все гении, он может быть нелогичен в мыслях, порывист, раздражителен, утомителен, эгоцентричен, фанатичен. Это особенности его мышления, без этого он не был бы гениальным. Он ставит на себе эксперимент, не понимая, чем все может закончиться. У него нет четкого плана, лишь инфантильное желание всех поразить, завоевать внимание, почет. Уже став невидимым, он осознает, какую ошибку совершил. Он одинок. Ему некуда идти. Некому довериться. Он ничего не может взять в руки – иначе его обнаружат. У всех он вызывает одно чувство – страх. Он даже не может поесть – так его тоже обнаружат. Он не может одеться – всякий испугается летящего по воздуху пальто и самостоятельно шлепающих по грязи ботинок! Это почти первобытное состояние. Или новая ступень в экзистенциальности. Герой разом оказывается отверженным.

«Чем больше я думал, тем яснее понимал, как беспомощен и нелеп невидимый человек в сыром и холодном климате, в огромном цивилизованном городе…»

Герою постоянно ставят в вину его воровство, в т.ч. еды и одежды, но иначе он просто не может утолить голод и согреться. Он никого не может попросить – любой его отвергнет. Такое неестественное положение озлобляет его. Он не жесток, он просто понимает, что все отныне настроены против него. А самосохранение никто не отменял. Он применяет насилие, но из страха, что его схватят или убьют. По сути, именно внешний мир толкает его на применение силы. Люди, которым он пытается довериться, раз за разом предают его. Отвратителен его первый «помощник» Марвел, который крадет его ученые записи, хотя не имеет в них необходимости. Еще более отвратителен доктор Кемп, которому Невидимка искренне рассказывает свою историю и который потом сдает его полицейским. Автор отчего-то хочет, чтобы я сочувствовала лицемерному Марвелу и Кемпу, предавшему того, кто ему доверился. Но мне они неприятны. И неприятны все остальные – навязчивые, вечно сующие нос туда, куда не просят, вроде тех же хозяев гостиницы, в которой останавливался главный герой. Совсем не странно, что, оказавшись в таком обществе, да еще и на правах изгоя, человек начинает испытывать ненависть к окружающим – это обычная реакция на причиняемую боль.

По мнению Уэллса, в его «Человеке…» явно восторжествовала справедливость. Но мне его финал, вкупе с отношением к Невидимке, не нравится. Мне жалко его, такого сложного и всеми в итоге брошенного. И то, что совершилось в финале, – ужасно. Просто ужасно. Можете со мной не соглашаться, но герой этого не заслужил. И для меня «…Невидимка» останется книгой о том, как отвергнутый всеми человек поневоле оказывается на самом краю – морали и жизни.