5 О повести "Дьяволиада" из сборника.

В традиции фантасмагории.

Я не хочу! - вскричал Коротков, блуждая взором. - Она будет мне отдаваться, а я терпеть этого не могу. Не хочу!

Дьяволов водевиль всегда был неотъемлемой частью прозы Михаила Булгакова, а демонстрация взаимодействия людей и иных сил имела ряд особенностей, формировавших фирменный стиль писателя. Одним из таких элементов можно назвать и фантасмагорию. То самое состояние, когда человек абсолютно уверен, что то, что происходит вокруг него, нелогично, безумно и не может происходить в реальности (потому что абсурд, хаос, гротеск и вообще чертовщина), а меж тем, все это реально и … происходит. Думаю, что с марта прошлого года это ощущение знакомо всем. Это и есть водевиль иных сил, в плен которого оказывается втянут некий человек (или люди). Маленький человек в омуте безумного действа. Об этом писали Гофман, Гоголь, Достоевский, По, а Булгаков продолжил традицию изучения и раскрытия дьяволиады обыденной жизни.

Надо сказать, что тема, о которой мы сегодня ведем речь, отнюдь не проста и не тривиальна. Это действительно крайне сложное для воплощения в рамках художественного текста явление. И, быть может, именно потому «Дьяволиаду» достаточно сложно читать. Степень абсурда, безумия, накала эмоций, составляющих фирменную булгаковскую фантасмагорию, в этом произведении так велика, что читателю не просто успевать за ходом повествования. Темп очень быстрый, так как только такой темп обеспечивает автору необходимый уровень психологического воздействия на читателя. Однако воображение этого самого читателя частенько может за такой скоростью не поспевать, а потому «Дьяволиада» у многих, думается, формирует причудливый психологический эффект, когда читателю может казаться, что он сам оказался на месте героя книги и вообще не понимает, что происходит.

Между тем, повесть великолепная, искрящаяся (иного слова и не подобрать) блестящим юмором, основанном на фирменном булгаковском высмеивании человеческих пороков и жизни при советском режиме. «Дьяволиада» по-гоголевски условно комична, по-гофмановски причудливо жутковата и по-булгаковски правдива и трагична. Суровая реальность советской жизни, в которой зарплату выдают «продуктами производства» (к тому же еще и не работающими), прекрасно вписывается в формат фантасмагории, в которой чертовщина является неотъемлемой частью действительности, от того, правда, не переставая быть весьма пугающей. Так, получающие зарплату «продуктами» господа, , т.е. товарищи, оказываются вовлеченными в безумную дьяволиаду абсурда, не противоречащего реальности (на то они и товарищи, чтобы существовать в подобном водевиле ). Во главе всего этого действа главный герой Коротков (то ли от того, что у него ум короток, то ли от того, что ноги, потому что не успел вовремя от товарищей убежать). Советская действительность справедливо показана Булгаковым, как водоворот чертовщины, в котором зарплату выдают неработающими спичками, женщинам раздают солдатские кальсоны, а трамваи меняют маршруты, чтобы, в конце концов, сломаться, не доехав до места назначения. Все, как в дурном сне, только наяву.

Руководящий процессом одурманивания Короткова Кальсонер- любопытная персона, то ли тот самый демон Бегемот, то ли кто-то из чертей менее значимых, но точно господин весьма талантливый, изощренный и с хорошим чувством юмора. Вообще, кто-то замечал как прекрасно фантасмагория вписывается в комедийный антураж? Это весьма любопытная деталь. Кальсонер открывает охоту за Коротковым и, как это обычно бывает у Булгакова (и не только), оказывается очень успешным. Быстро набирая обороты, повествование «Дьяволиады» превращается в описание одной длинной погони, в которой, обожающий свое место делопроизводителя, товарищ Коротков не в силах справиться с теми, в кого он, скорее всего (как нормальный товарищ) даже и не верит.

В финале из под завесы комичной фантасмагории проглядывает подлинно трагическая суть описываемых событий и становится ясно, что Булгаков с юмором рассуждал о совсем невеселой окружавшей его действительности и воздавал по заслугам тем, кто был на удивление с этой проклятой действительностью гармоничен.