5 О метафорах, счастье и не только

Это небольшая история взросления.
Это небольшая история Лондона, Парижа и их жителей. Зарисовки их жизней.

Повествование начинается от лица шестнадцатилетнего подростка, живущего в обычной семье в Лондоне, очарованного культурой Франции, посещающего обычную школу и имеющего лучшего друга Тони, с которым они делятся практически всеми забавами, идеями, сомнениями, страхами и надеждами. А забавы у них интересные: противостоять скучному и буржуазному миру взрослых, эпатируя его всеми возможными способами, доступными их воображению. Помимо этого, они упиваются искусством, видя в нем самоцель ("Искусство ради искусства"), и проводят наблюдения за людьми, созерцающими его, подробнейшим образом фиксируя результаты.

Так называемые "конструктивные прогулки", придуманные мальчиками с целью увидеть настоящую жизнь людей, заставляют их почувствовать пульс города, зачастую недоступный вечно занятым и спешащим жителям. (Отдельного упоминания заслуживают зарисовки метро, необычные в своей простоте.)

<...> наше время проходит в двух крайностях – мы либо насильственно впихиваем в себя знания, либо насильственно развлекаемся. В принудительном порядке. <...> если просто гулять по городу в «беззаботной, беспечной» манере, но при этом внимательно наблюдать за всем, что происходит вокруг, только тогда ты узнаешь жизнь по-настоящему, как она есть, – соберешь все «мимолетные впечатления» flâneur.

Насколько верное у них впечатление о себе? Этого мы не знаем, но сами себя они причисляют к "рассерженным молодым людям". В этих мальчиках, с их стремлением к эпатажу, желанием отличаться от других, с наивно-ироничным взглядом и "флюидностью", виден сам дух постмодерна.

Из нас пока что еще ничего не получилось. Мы были изменчивы, непостоянны – и это было наше нормальное состояние. Все позволено. Все возможно.

Следующим эпизодом мы видим уже 21-летнего Кристофера, побывавшего в городе своих мечтаний о свободе - в Париже - в самый разгар студенческих волнений и ... не заметившего и не запомнившего о них фактически ничего (что, естественно, вызвало бурю сарказма у его по-прежнему лучшего друга). Ведь он был поглощен иного рода чувствами. Влюбленность проникла во все его существо, и эта часть уже не иронично-наивная, а наивно-сентиментальная, с эротическим флером, размышлениями и интересными признаниями самому себе и другим.

Когда ты влюблен, у тебя ощущение, как будто ты сейчас взлетишь… Или тебе просто кажется, что именно так должен чувствовать себя человек, который сейчас взлетит? Или ты убеждаешь себя, что ты чувствовать себя так, как будто сейчас взлетишь?

Здесь, в Париже, на смену "конструктивным прогулкам" приходят эскизы-зарисовки по методу случайного выбора: остановиться и запечатлеть то, на что упадет взгляд, любое, ведь нет и не может быть ничего, не достойного искусства. Здесь же Кристофер учится прямоте и честности в общении с людьми, без привычных для него эвфемизмов и метафор.

В третьей части ему уже 30. У него жена, маленькая дочка, работа, которая ему на удивление нравится, дом с садом. И он называет и считает себя счастливым человеком. И он спорит с Тони и раздражается, когда тот расстраивается, обвиняя его в потакании буржуазным радостям без претензии на ту "Настоящую жизнь", о которой они грезили в школьные годы, полную эпатажа и свободного выбора.

Кое-кто утверждает, что счастье скучно. Но только не для меня. Кое-кто утверждает, что все счастливые люди счастливы одинаково. Даже если оно и так, какая разница?

Здесь не получается встать ни на чью сторону и сказать, что вот "черное", а вот - "белое", но эта часть, пожалуй, самая подозрительно-грустная, несмотря на пространные размышления о простом счастье.

Это небольшая история деметафоризации.

"Нельзя доверяться красивым метафорам", - говорит взрослый и серьезный (по его искреннему внутреннему убеждению) Кристофер.
Но разве метафоры создаются и существуют для доверия?