3.5 Роман с кокнаром

Девчонки любят марафет
И жить не могут без конфет.

Хотя женщин, употребляющих наркотики, в романе нет. Вернее, есть одна, к финалу скончавшаяся от передозировки. Что не может не радовать. Не смерть несчастной Анки наркоманки, но малая представленность нашего пола в самой наркотической книге из всех, какие мне доводилось читать. Куда Агеевскому "Роману с кокаином" или "Морфию" Булгакова. Хотя на самом деле женщин, употребляющих разную дрянь, хватает. Но всяко меньше, чем мужчин и сторчаться насмерть они успевают скорее.

Не знаю, доводилось ли вам сталкиваться с наркоманами, мне да, не слишком тесно, но ощущений хватило на всю жизнь, вместе с желанием держаться от этой публики подальше, не тратя времени и сил на попытки понять и простить. Нет в этих людях богемного очарования, нет романтического флера приобщенности к высшим сферам, да и просто человеческого исчезающе мало. Примитивные существа, у которых многообразие жизненных проявлений сводится к унизительному и омерзительному поиску дури.

В ходе которого потеря человеческого лица не воспринимается сколько-нибудь значимым ущербом, а утрата здоровья, семьи, жилья, социального статуса - норма, словно бы заранее оговоренная условиями игры. Мне скажут: "Ну да, эта книга как раз про то, что наркотики зло". "Да неужели? - отвечу, - А без того все мы об этом не догадывались?" "Ну и еще о том, что наркоманы тоже люди. Больные люди, не случайно наиболее частый эвфемизм для обозначения этой дряни в романе "лекарство".

Но нет, господа, тут позвольте с вами не согласиться. Зависимость не болезнь, а распущенность. И что их теперь, убивать? Зачем убивать - учитывать, трудоустраивать, часть заработанного выплачивать веществами по льготной цене с одновременной стерилизацией и ущемлением в правах. Да это, это же фашизм! Ничего подобного, защита генофонда. Родители из них все равно никакие, а рынок такая тактика обрушит и пусть себе кайфуют.

На самом деле, это же на поверхности, и для того, чтобы додуматься, не нужно обладать особым каким-то умищем. А не сделано до сих пор и вряд ли когда-нибудь будет сделано потому что существование криминального рынка наркотиков лоббируется на уровне, куда более высоком, чем вы или я даже представить себе можем. Равно как доходы от оборота дон Мари-Хуан с тоненькими усиками и оливковой кожей не кладет в свой карман, а пускает ручейками, против всех законов гравитации, в заоблачные выси.

И в этом смысле "Чертово колесо" книга "ни-о-чем" срез наркоманской тусы Грузии образца конца восьмидесятых прошлого века Ни серьезного глубокого исследования корней зла и механизмов функционирования этой машинерии. Ни внятных предложений по минимизации ущерба от социального зла. Ни четкой авторской позиции.

Что, автор осуждает? Как-то незаметно. Больше того, два самых отмороженных персонажа, убийцы и насильники Нугзар и Сатана залихватски куролесят по Европе, голландский опиумно-гашишевый рай, увиденный их глазами, вызывает прямо-таки умиление. Ну до чего молодцы голландцы, умеют! И наши мальчики в этом краю обетованном почти готовы внутренне переродиться. Осталось только загнать на аукционе раритет, пытками вырванный у владельца, и можно слушать Моцарта, читая Библию.

Или Пилия, коррумпированный наркоман инспектор угрозыска, неоднократно пытавший подследственных, привезший в родную Грузию чемодан с тридцатью килограммами опия. Тоже отличный ведь парнишка. Вот и счастье ему в конце подвалило, разжился бешеными деньгами, украденными Нугзаром и Сатаной у того же несчастного владельца редкой марки. Уйдет теперь из розыска, станет предпринимателем. А может не уйдет, с ксивой как-то спокойнее и радостнее жить на свете.

Публика разная, но совершенно отпетая, и у меня, читателя, не раз и не два в ходе чтения возникал вопрос: откуда у Михаила Гиголашвили такое доскональное знакомство с реалиями? В библиотеках изучал или прямо внедрялся в среду, рискуя здоровьем, и далее по списку? Так или иначе, похоже, зря. Шедевра не получилось. Такая жесть жестяная.

Стилистически недурно, не более. Вставная новелла про беса, рукопись которой зачем-то муторно-тоскливо читают влюбленные шестиклассники, кажется не то, чтобы инородной, но непонятно, для чего введена в повествование, разве что для параллели между несчастным неприкаянным скитальцем в вечной охоте за последним вздохом и героями-наркушами. А скорее дань моде на пойоменон, характерной для литературы миллениума.

И нет, это не энциклопедия грузинской жизни. Было бы нечестно так плохо думать о грузинах и Грузии.

Источник