4.5 С нашим атаманом не приходится тужить...

Этот очерк "белоэмигрант" Алданов писал в Париже после просмотра советского киножурнала с сюжетом о военном параде 1932 года на Красной площади, посвященном 15-летию Великого Октября. Это было время, когда еще не было не то что интернета, даже телевидения, зато уже было кино! "Зато уже было" - здесь ключевое, потому что у эмигрантов XIX века были только воспоминания и рассказы тех, кто приехал из страны недавно. А тут появляется возможность подсмотреть: а что у них там, в оставленном Отечестве?

Что мог увидеть Аладанов в киножурнале? Правителей Советской России, Красную армию и простых граждан - москвичей, которые участвовали в параде и были его зрителями. Те - первые советские парады - были смешанными, сначала шла армия, потом - комсомольцы, физкультурники, передовики производства и колхозного строительства, ученые и прочая интеллигенция.

Вот и пишет эмигрант Алданов о том, что увидел и пытается это анализировать. Первое, на что указывает автор - это положение Сталина. Для Алданова становится откровением, что Красная площадь украшена двумя портретами - Ленина и Сталина. До сих пор в других киножурналах он видел только портреты Ильича. Исходя из этого, Алданов делает вывод, что Сталин начинает претендовать на роль советского диктатора. Обратите внимание, речь идет о конце 1932 года, значит, до этого времени положение Сталина еще не было столь выдающимся, по крайней мере для сторонних наблюдателей типа Алданова.

Надо признать, что к Сталину автор относится с большим уважением, отмечая его сильные стороны - ум, организаторские способности. Более того, Алданов считает Сталина классическим представителем политической элиты XY века, считая, что "тогда в Европе почти везде власть принадлежала Сталиным. Тогда и создалась та политическая мудрость, которую много позднее французский государственный человек выражал словами: «Если б народу слишком хорошо жилось, то править им было бы очень трудно».

Тут Алданов бросает камешек в качество быта советских людей - коммуналки, очереди, продуктовые карточки, к этому он еще вернется в конце очерка, удивляясь, что, несмотря на все эти минусы, советские люди демонстрируют, по крайней мере, на камеру, полную поддержку своим вождям и единение с ними.

Пока же он продолжает говорить о самих вождях. Так вот, при всем уважении к человеку в "партийном френче", он все же низводя его до уровня "атамана", заявляя: "Проблема Сталина — проблема атаманства. Этот человек — атаман по природе".

Далее идет представление членов "шайки" атамана. Рукой мастера исполнены великолепные шаржи на Калинина, Ворошилова, Буденного. Только эти товарищи удостоены некоторой идентификации, остальные представлены "серой массой", чьи лица "ничего не выражают". Думаю, это объясняется совсем просто: Алданов не знает - кто эти люди, поднявшиеся на мавзолей вместе с вождем, он предполагает, что это партийные бюрократы и чекисты, но кто есть кто ему неизвестно.

Потом идет восхищение организованностью частей Красной армии, принимающих участие в параде. Алданов, правда, сомневается в реальной боеспособности советских войск, ссылаясь на польскую кампанию 1920 года, но мы простим это "белоэмигранту", мы то знаем, какая военная мощь будет создана в ближайшие годы после этого парада.

Аладнов не знает как воспринимать счастливые лица советских граждан, об этом я уже писал выше. Для него это - загадка, ответа на которую он не знает, поэтому рождается чисто эмигрантское "хайли лайкли", говоря современным языком: "Мимо Мавзолея проходит со знаменами ликующий народ. Разумеется, единый народный порыв восторга, но все же ГПУ могло бы больше позаботиться о правдоподобии".

В завершающей части очерка Алданов уделяет внимание иностранным дипломатам, присутствующим на параде, отмечая их уважительное отношение к происходящему. Прошелся Алданов и по отсутствующему на параде по "уважительной причине" товарищу Троцкому, сравнивая его с кинозвездами и называя "мировым чемпионом по саморекламе" То, что Троцкому несколькими годами ранее позволили эмигрировать, вводит Алданова в заблуждение, и в отношении отсутствующих на параде, Зиновьева, Каменева Бухарина и остальных представителей разного рода уклонистов писатель явно ошибается в прогнозе, предполагая, что казнить их Сталин никогда не осмелится.

В целом, как ни странно, но очерк у "белоэмигранта" получился совсем не злобный, скорее даже, с долей большой симпатии к происходящему в молодой советской стране, хотя он и пытался дистанцироваться от европейской интеллигенции, с интересом и завистью наблюдающей за невероятным по тем временам социальным экспериментом.