5

Не помню других таких историй, которые бы настолько плотно погружали меня в, казалось бы, банальные перипетии обыденной жизни и при том окружали бы удивительно нежным флером истории мифической, можно сказать – легендарной. Почему легендарной? Потому что речь идет, конечно же, об Ирландии…

"Я родом из Ирландии,
Святой земли Ирландии, -
Звал голос нежный и шальной, -
Друг дорогой, пойдём со мной
Плясать и петь в Ирландию!"
Уильям Батлер Йейтс

Кельтская мифология, вошла в мою жизнь в самом конце 90-х, мгновенно став популярной у столичной молодежи (возможно, кому-то попадалась другая молодежь, увлеченная запрещенными веществами и рейвами, но простите, мне досталась та, что любила Толкиена, мифологию и поэтов Серебряного века). Я помню те концертики никому толком не известных музыкальных групп в ЦДХ, когда все выходили в тесный первый ряд и плясали с серьезными лицами, имитируя Ривердэнс. Я помню, как стал популярным внезапно в Москве День Святого Патрика, и на 17-е марта все махали шемроками, вышагивая по Арбату, а нашему с подругами задорному танцу (Ривердэнс же!) похлопал сам ирландский посол. Я учила на курсах в МГУ ирландский язык (недолго, ибо он ужасен своей сложностью) и до сих пор на моей полке стоят «Чудесное плавание Брана» , добытое в книжном магазине РГГУ (помните, «У Кентавра»?) и «Пять королевств Ирландии» Д. Стефенса с предисловием самого Платова.

Ирландия для меня всегда была пространством мифов и легенд, миром, где можно заплутать среди дольменов и остаться под холмом на сотню-другую лет, где темной ночью мчится Дикая охота, и Туата де Данаан призывают на бой, стоит только прислушаться к звукам далекого рога, где в каждом втором - кровь Финна, а у каждого третьего – сладкоголосый язык Ойсина… Оставив, как и все мы греческую и египетскую мифологию в детстве (ой, и зря Кун практически выхолостил для нашего поколения сочный и смачный олимпийский пантеон), и пройдя первый период увлечения скандинавским эпосом в подростничестве, я, едва вступив в пору юности, с головой ухнула в преданную любовь к кельтике.

Казалось мне тогда – что все это произошло случайно. Ну вот, издали книжку, ну вот понравилось, ну вот концерт, музыка там, слова такие прикольные, ну, в четвертом томе любимой книжки героиню приветствуют гэльским «Шаад мил фалеха» и ты почему-то запоминаешь эти слова, как текст незнакомой песни… Все же это случайно, верно ведь?

А вот и нет. Оказывается, для того чтобы ирландская исконная культура выжила и стала известной – были предприняты огромные усилия ученых, поэтов, писателей, политиков, историков и меценатов. В середине 19-го века состояние ирландской культуры, такой как мы знаем ее сегодня – было совершенно упадочным. На гэльском языке, причем на совершенно различных его диалектах, разговаривало не более 25% жителей страны, введение обязательного общего образования на английском практически воздвигло могильный камень на его передаче между поколениями. Большинство тех, кто мог говорить на гэльском, не умели писать, и со смертью стариков угасало национальное искусство поэзии, а искусство танца напрочь вышло из моды.

Но каждое действие рождает противодействие – и засилью английской культуры стали противостоять идейно заряженные деятели культуры ирландской. Йейтс, Мур – вам точно известны эти фамилии – а вместе с ними будущий первый президент Ирландии Дуглас Хайд, и другие политические и идеологические активисты создали Гэльскую Лигу: организацию, чьей задачей являлось возрождение ирландского наследия.
И, словно Бран от нанесенного злыми чарами тяжкого сна, словно Кухулин, встающий после самых тяжелых ран, – оно вернулось.

Самой главной задачей для Лиги было сохранение и восстановление ирландского – гэльского – языка. И именно для этого в самые глухие уголки страны отправились исследователи, записывающие и сберегающие местечковые говоры, чтобы на их основе сформировать общий, живой и современный язык.
Одним таким затерянным в пустоте и безвестности местечком был остров Бласкет – на котором жила небольшая община свободолюбивых, бедных и романтичных людей, готовых отстаивать свой быт, свои нравы и привычки перед лицом сменяющегося века.

Главных герой и автор «Островитянина» - Томас О’Крихинь – родился и прожил всю свою жизнь на этом острове, отказываясь переезжать, даже когда такая возможность предоставлялась. Хотя многие его близкие – сестры, братья, дети – отправились на заработки в США (даже шутили тогда, что на ирландском чаще говорят в Америке, чем на родном берегу), он оставался на родном острове, и благодаря этому, а также благодаря природному таланту (Ирландия веками была знаменита своими поэтами!) стал главным летописцем истории Бласкета.

Я слышу многих болтунов, которые заявляют, будто в моем родном языке нет ничего хорошего для жизни, но я такого не говорю. А скажу я вот что: если б не мой родной язык, я бы зависел от подаяния.

Повествование в одной из двух его книг ведется неспешно и последовательно. Это то ли автобиография, то ли историческая хроника. Первые дни его жизни, детские воспоминания, перемешиваются с историями и легендами, с рассказами родных, балладами поэта (между прочим, известная личность, Шон О’Дунхли) и отсылками к историческим событиям.

...если поэт будет мной недоволен, он запросто может высмеять меня в стихах. Это, конечно, было бы не очень здорово, особенно в то время — тогда я был молод и только начинал жизнь.

Но историческая канва – смена веков, Первая мировая война – проходят словно за кадром. Куда важнее, что неподалеку от берега разбился здоровенный корабль, и с прибоем попали в руки островитян удивительные товары и хорошие бревна, или что поросенка в этот год можно было взять всего за несколько шиллингов, а в следующий уже за фунт, а вот рыба подешевела.

Раз люди говорят, что колесо жизни вертится вечно, думаю, так оно и есть. В жизни, которую я до сих пор веду, тоже было много поворотов. Жизнь на Бласкете в ту пору немного перевернуло, но, хотя Бог и даровал нам что-то вроде изобилия, думаю, мы не относились к этому как должно. Потому что все, чего легко достигли, мы столь же легко растратили.

Не признавая толком ни власти английской короны (еще бы, на острове-то свой Король!), ни требований налоговых органов – бейлифов, ни законов, ни судов, жители Бласкета вели свой неторопливый, зависящий от переменчивых условий природы и настроения, образ жизни.

Как бывало у меня обычно всегда, когда я собирался приняться за серьезную работу, весь день уже складывался против меня, и я ничего не успевал сделать.

Томас, впитавший в себя эту удивительную ирландскую свободу и гордость, уже почти потерянные жителями больших городов, с радостью делился ими, как и своими знаниями языка, с приезжими – которые, открыв для себя закапсулированный, словно волшебный холм, мир острова, приезжали один за другим.

Много людей посещало меня за долгое время на этом Острове. Многие были благородны, а многие не были, пока не провели здесь достаточно времени.

И не только уроки были для них важно – долгие годы активной переписки со своими учеными учениками, вот что побудило Томаса начать записывать истории, и позже сформировалось в эту книгу.

«Островитянин» подробно рассказывает о каждом жителе общины, не скрывая ни дурного, ни хорошего: не позволяя себе ни прибедняться, ни приукрашивать действительность.

Давным-давно сказитель говорил, завершив рассказ: «Вот моя история, и если в ней есть ложь — пусть будет». Так вот вам моя история, и в ней нет ни капли лжи, одна только чистая правда.

Но несмотря на нередкое ворчание и нарочитое осуждение в строках, нежность и любовь к своим землякам сквозит в каждой строке книги. Даже известные всем пороки ирландцев – пьянство и лень – он оправдывает тяготами жизни.

...не сама выпивка пробуждала нашу жадность к ней, а желание пережить веселую ночь вместо всех тягот, что мы пережили до этого.

Ну и себя похвалить не забывает писатель:

хотя я, конечно, не был похож ни на кого из легендарных ирландских фениев, у меня имелись свои достоинства, на которые грех жаловаться: я был быстрый, расторопный и умелый.

Томас О’Крихинь стал известнейшим писателем Ирландии, оставшись в памяти людей, как голос простого народа.

Так и вьется травяной веревкой (популярное занятие в Ирландии, плести эти вот веревки) история обычного островитянина, в которой отражается вся жизнь сельской, глухой Ирландии. И мелкие подробности быта, особенности ловли рыбы и омара, исторические факты и местечковые легенды, поговорки и традиции, байки и вымыслы, сплетаются в уютный, живой и выпуклый мир, о существовании которого в тени популярной и блистательной кельтской мифологии я никогда не знала.