3 Трогательная исповедь или эгоцентрический эксгибиционизм?

Ну… Начнем с того, что это что угодно, только не литература. Иногда, читая книгу, я задумываюсь, какой у нее планировался адресат, почему автор решил, что кому-то будет интересно [и нужно] это прочитать. Но в данном случае как-то сразу было ясно, что автор творила вообще без расчета на читательскую аудиторию. Аннотация сразу предупреждала, что это автобиографический дебют, и было понятно, что автор, пережив значимую утрату, просто пыталась в целях интуитивной самотерапии собрать воедино мельчайшие подробности жизни с близким человеком, закрепив тем самым его существование в мире после его смерти.

Это желание вполне оправдано. Многие в таких обстоятельствах пересматривают фотографии и видео, пишут воспоминания в дневниках, собирают коллекцию памятных для обоих вещичек - символов взаимных или кажущихся таковыми чувств, воскрешают в памяти лучшие мгновения совместной жизни, говорят об умершем со всеми, кто готов слушать, и т.д. И адресат у всего этого вырисовывается сам собой: это тот, кто переживает утрату, кому надо совершить работу скорби. Обычно это делается наедине с самим собой, в крайнем случае – с теми, кто хорошо знал умершего и может разделить печаль. Такие тексты создаются, так сказать, «для внутреннего пользования», их даже и писать-то не надо.

Здесь – все иначе, и дóлжная быть невидимой миру работа скорби вынесена на всеобщее обозрение. Не знаю, хорошо это или плохо, нужно это делать или не нужно. Если вынести за скобки коммерческую сторону вопроса, то, вероятно, автор «по секрету всему свету» рассказала о своих переживаниях в рассчете на тех, кто пережил похожую утрату и сможет понять-разделить-оценить. Правда, непонятно, зачем им это, ведь горе ближнего дано нам в утешение, и читать такую книгу в тяжелые минуты жизни вряд ли имеет большой смысл, разве что осталась нужда что-то пересматривать в отношениях, что мне кажется уже совсем неактуальным делать post mortem. Читая, я невольно вспомнила о том, что в разных культурах издавна существовала традиция [покупных] плакальщиц, причитания которых сопровождали любые лиминальные события (похороны, свадьбы, проводы), вызывая катарсические слезы. Эффект считался достигнутым, когда люди кругом начинали плакать вслед за ними, отреагируя происходящее. Помочь другим пережить, переплакать и тем самым освободиться от печального душевного груза – задача, требовавшая немалого мастерства.

Здесь о мастерстве даже речи нет: язык кондовый, текст однообразный, сводящийся в основном к плачу по себе («я рыдала» встречается почти на каждой странице), жалобам и перечислениям («мой брат – твоя сестра», «моя мачеха – твой отец», «моя половина шкафа – твоя половина шкафа» и т.п.). Героиня казалась настолько эгоцентричной, что не вызывала ни малейшего сочувствия ни в горе, ни в восстановлении - только раздражение и отторжение. Может быть для шведской, личностно отчужденной ментальности это и могло показаться неким эмоциональным прорывом, но сомневаюсь, что авторские откровения кто-то прочитал без чувства внутренней неловкости. К сожалению, я восприняла эту книгу как своеобразный выставленный на продажу эксгибиционизм, рассчитанный на столь же своеобразный вуайеризм. Возможно, издав свой меморат, героиня и помогла самой себе справиться с потерей (что сомнительно), но в качестве литературы это вряд ли годится. Жалею, что потратила время на эту квазилитературу – не читала, а все равно что работала. Это был настолько неудачный выбор, что надо постараться запомнить фамилию автора, чтобы не наступить на те же грабли - вдруг она напишет что-то подобное еще.

P.S. https://yandex.ru/video/preview/?text=Две%20Маши%20О%20нас&path=wizard&parent-reqid=1612891114649923-1303124325323779099600276-production-app-host-sas-web-yp-75&wiz_type=vital&filmId=14580079198678079759