3 "Историки поспорят, где Куча начиналась, и как она возникла, когда образовалась" (Т. Шаов)

Книга представляет собой изучение истории запахов и их существования в культуре Франции XVI - начала XIX века - в переломный период ольфактивной революции, когда галльские земли из ужасающе вонявших превратились во что-то более благородное и близкое современному носу.

Мюшембле в духе старой-доброй школы "Анналов", которая пропагандировала поиск в истории в первую очередь человеческого, а не структурного и средоточение на людях, а не государствах, формациях и классах, рассказывает читателю о культуре повседневности. О том, как с огнём боролись огнём, устраняя "дурной воздух" чумы не менее дурными запахами путём вдыхания ароматов выгребных ям, поедания чеснока и окуривания домов вонючими смесями. О том, как на фоне борьбы с ведьмами женские телесные запахи демонизировались и стигматизировались, в то время как мужчинам вонять не возбранялось. А также о том, как постепенно французское общество изнежилось и стало отдавать предпочтение цветочно-фруктовым запахам для сокрытия запахов собственных (мыться никто где-то два века не догадывался).

Правда, с моей точки зрения, перебарщивает со смакованием темы "весёлых материй", то есть всего, что относится к испражнениям и иным телесным выделениям. Не спорю, навозные кучи и ужасающе вонявшие кожевенные производства, долгое время были неотъемлемой частью пейзажа Западной Европы, содержимое ночных горшков выплёскивалось на улицы, а нужду справляли где придётся (и потому понятнее становится воспевание Виктором Гюго парижской канализации в "Отверженных"), но почему фокус настолько сместился именно на миазмы-то? Практически не затронута тема того, что французы считали запахами приятными, привлекательными - в храмах и монастырях воскуривали ладан, а не смесь мускуса с навозом - или хотя бы что они думали об ароматах, которые считаются привлекательными в настоящее время. Ведь не зря современники навозных куч в городах подвергали телесные проявления осмеянию, а не относились к ним как к чему-то само собой разумеющемуся.

Мюшембле, как сказали бы при оценке его работы историки, слишком увлёкся и пошёл вслед за источником, забыв про анализ последнего. Зачем нам продираться сквозь приведённые полностью посмертные описи имущества парижских парфюмеров, считая, сколько там у него было граммов мускуса и пропитанных циветом кожаных перчаток? Понятно, что для исследователя это говорит о многом, но нам-то что с того, что у одного почившего мэтра на чердаке хранились 150 телячьих голов? Любопытно, конечно, но автору стоило бы не "лить воду", набирая объём текста, а просто посвятить один абзац сводному анализу, что пользовалось популярностью в мире ароматов, а что уходило на задний план, и почему так происходило.

В целом, книга познавательна, но тему, с моей точки зрения, недораскрыла.