5

Когда где-то в англоязычном интернете я увидела ещё только анонс этого романа, то уже точно знала, что буду его читать. Своё отношение к творчеству Барнса я пока не прояснила для себя окончательно, но в данном случае роли это не играло. Потому что его новый роман о belle époque. Надо сказать, я не питаю никаких романтических иллюзий по поводу этого периода европейской, в частности французской, истории: он начался с локального поражения, а закончился катастрофой. Да и внутри него общество вовсю штормило и бурлило, вспомнить хотя бы печально знаменитое дело Дрейфуса.

тогда Прекрасная эпоха была – и ощущалась – периодом нервозных, почти истеричных общенациональных волнений, эрой политической нестабильности, кризисов и скандалов.

На страницах романа мысли Барнса подвижны и даже несколько хаотичны. Ценитель эпохи, он скользит по ней, собирая сложный коллаж, чередуя документальные фрагменты с собственными размышлениями об искусстве и времени, о прошлом и настоящем. Он рассказывает биографию Самюэля-Жана Поцци, того самого "мужчины в красном" с портрета Джона Сингера Сарджента. Известный французский хирург и гинеколог, переводчик Дарвина, доктор Поцци вращался в светских кругах и был лечащим врачом известных людей своей эпохи. Его мачеха и невестка – англичанки, его предки родом из Италии, сам он всю жизнь проработал в парижской клинике, перенял принципы антисептики у шотландца Джозефа Листера, вовсю обменивался опытом с американскими коллегами и восхищался "трезвой эклектикой" оснащения больниц Буэнос-Айреса.

Доктор Поцци, кажется, был связан со всем французским светом, или, как минимум, знал вращающихся там людей через пару-тройку рукопожатий. Младший брат Марселя Пруста, Робер, работал у него ассистентом. У его дочери Катрин был роман с Полем Валери. Сам доктор дружил с Сарой Бернар и графом де Монтескью, прототипом барона де Шарлю у Пруста и дез Эссента у Гюисманса. Книга последнего, "Наоборот", упоминается в "Дориане Грее" и фигурировала на процессе против Оскара Уайльда...

Как и любые межличностные взаимодействия, отношения в belle époque оборачивались и произведениями искусства, и научными прорывами, и семейными узами, и дружескими и любовными связями, и скандалами, сплетнями, даже неприкрытой враждой. Франция, Великобритания. Великобритания, Франция. Курсирующие туда-сюда люди и товары, разное отношение к дуэлям, браку, любви, суду. Европейские границы как будто стираются, хотя национальные и политические противоречия, конечно, никуда не исчезают, а накал страстей силён. Как одновременно прекрасен и опасен мир, пребывающий в столь тесном симбиозе.