5

Для того, чтобы писать о животных, надо их любить. Казалось бы – банальнее мысли не бывает. Вторая банальная мысль – хорошо написанная книга о животных побуждает читателя любить этих животных. Это срабатывало у Даррелла, Хэрриота, Моуэта. Это сработало и в этот раз.

Юлия Говорова по образованию не биолог, а наоборот филолог. Кто может быть дальше от ухода за зверями, от навоза и кормежки, от ухода и чистки? Изысканные филологи. И тем не менее, именно Юля работала несколько лет в обыкновенном деревенском зверинце Псковской области.
Удивительный зверинец, в нем нет никакой экзотики, обыкновенные кролики, рыси, крокодилы, еноты, кенгуру, верветки (это такие обезьянки), соболя, дикобразы, игуаны, гуанако и прочая российская живность. Выкинутые хозяевами, подобранные, списанные по старости, принесенные окрестными детьми. Все живут, выхаживаются, а автор о них пишет.

И удивительно пишет. Это такой нарочито сказочный напев, простой, лаконичный, завораживающий. Без присюсюкивания и придыхания. Они наши братья и мы с ними на равных. Все время проскакивает – а они тоже люди, тоже имеют право покапризничать, пообижаться и кто сказал, что им положено есть только то, что положено наукой ветеринарией? А вкусненькое? А если вот оно хурму любит, хотя нигде не сказано, что этому зверю положена хурма? И как-то отравлений не было, звери здоровенькие и наверное по своему счастливые. И люди счастливые, хотя жизнь в деревне не сахар. Но счастливые, потому что такой работой занимаются только те, кому она по душе и сердцу, а тогда можно махнуть рукой на отсутствие удобств. И пусть жако Жакоб изжевал автору три черных свитера, сидя на плече, никто не в обиде.
А теперь будет несколько цитат, не объема рецензии ради, а для знакомства с языком автора. Кому понравится, то не сможет отказаться, я так думаю
Немного о жителях:

Игуана смотрела на снег и на протоптанные дорожки в саду. Мешок у нее на шее во время дыхания раздуется и сдуется. Снег облеплял, а иногда в метель залеплял окна.
С подоконника она летом перебиралась на яблоню в саду (которую еще зимой присмотрела из окна) и прижималась к корявому стволу, обхватывала ствол, кора под ее коготками осыпалась.
Она замирала на яблоне. Поворачивалась к солнцу то одним своим боком, то другим, и жмурила, и закрывала глаза от наслаждения.
Спускалась с деревьев и ела у нас в саду перед домом одуванчик. Игуану мы звали Монтесума.

Или

Медведица Василиса у нас наоборот, в отличие от хлебосольной и опростившейся, что ли, в деревне у нас, да еще и лежащей зимою на печке, верветки Ляли, предпочитает любому родному продукту зарубежный.
Яблоки она ест сорта голден (а не полосатку или белый налив, которые мы приносим ей из сада). Она любит и ценит апельсины.
Василиса очищает от кожуры апельсины, наколов их поочередно на коготь. Сдирает, и тоже когтями, с шоколадных конфет фантики. Любит киви, бананы. И мандарины, конечно.

Или

Сотрудник, ухаживающий за животными в зоопарке, называется легким словом «кипер» (от английского глагола «to keep» — заботиться).
«Ту кип де волк» или «ту кип де лось». Работа необходима и престижна.
Потому что если животное спит или его не видно в вольере, то к киперу, «своему» человеку, кормильцу, оно выйдет точно. И посетители ходят обычно за кипером гурьбой: «Сейчас, сейчас кормить будут! Сейчас увидим!»
Кипер идет по зоопарку, нагруженный судками и увешанный разносолами и кормом, как торговец сушками из книги Гиляровского о Москве начала девятнадцатого века (вспомним, как плюнула сушкой в лицо нам Василиса!)
И если честно, то мне слово «кипер» очень нравится. Оно неуловимо напоминает мне «клипер». Маневренное парусное судно. А кипер — он как раз должен быть как клипер: вертким, и четким, и маневренным.
И я решила, конечно же, тоже, что я кипер (ну и клипер). Не просто, как говорится, и с чего еще старина Даррелл начинал, «человек с совком и метлой» (потому что любой ухаживатель за животными почти всегда совмещает эти две достойные и полезные функции — уборщика по вольерам и кормильца), а именно кипер. Да, я кипер!

Книга добрая и славная.