2.5 Мне было дискомфортно

Со всех сторон на меня обрушиваются рекомендации прочитать романы Степновой «Женщины Лазаря» и «Сад». И я очень хотела их прочитать, правда. Я узнала, что они входят в цикл «Странные женщины», и решила начать с первой книги. Мне кажется правильным читать произведения в хронологическом порядке: так можно видеть, как развивается писатель и как меняется его проза. Но после прочтения «Хирурга» другие романы Степновой меня как-то уже и не привлекают.

В романе две параллельные линии повествования: одна о пластическом хирурге Хрипунове, вторая — о диктаторе  Хасане ибн Саббахе.

Аркадий Хрипунов
Мы знакомимся с жизнью Аркадия Хрипунова с самых первых дней: настолько первых, что нас встречает сцена его рождения. Потом нам рассказывают о его агрессивном алкоголике-отце, о толстой матери, что таскает домой ворованные на своём заводе сладости. Степнова не скупится на выражения. Вот как она рассказывает о получении мамой Хрипунова должности: «Смазливая и задастая поваришка просто приглянулась мелкому партийному боссу».
Нам вырисовывают картинку: мальчик, забитый и никому не нужный. Как говорится, мама не хотела, папа не старался. С ровесниками ладить не получается, взрослым всё равно. Всё меняется в тот момент, когда, попав в больницу из-за менингита, Аркадий знакомится с патологоанатомом. Аркаше люди кажутся уродливыми, а патологоанатом дядя Саша терпеливо учит юного подмастерье хитрой науке хирургии. Из этого вырастает Аркадий Хрипунов — талантливый и богатый пластический хирург. Он гонится за идеалом внешности, лелеет видения об идеальном лице.

Хасан ибн Саббах
«Родился Хасан ибн Саббах в месяце Абанн 402 года солнечной хиджры (1024 год по григорианскому календарю)». Параллельно с жизнеописанием Аркадия мы читаем о жестком и властном правителе. Он основал секту ассасинов, его боятся люди и он знает своё будущее.

История Хрипунова разворачивается в полную силу, когда он встречает девушку, чья внешность приближена к его понятию идеала. Он безжалостно кромсает её лицо, операцию за операцией, чтобы вылепить то самое, нужное. В итоге девушка одарена мощнейшим оружием: улыбкой. Улыбка её настолько мощна, что в прямом смысле убивает увидевших её людей.

И вот я прочитала книгу. И поняла, что ничего не поняла.
Я так и не поняла, чем связаны диктатор и хирург кроме звучащих в их головах голосах и комплекса бога. Они оба могущественны — каждый по своему — и оба хотят подчинить себе весь мир.

Первые страницы романа я читала с воодушевлением. А потом воодушевление сменилось отвращением.
От слога и используемых метафор меня воротит, хочется помыться. С одной стороны, слог действительно мощный: он яркий, напористый, художественные приёмы бьют наповал. Но из-за этой мощи меня до костей пробирают эти склизкие метафоры. Хочется убежать от них подальше и больше такого не читать.  Мне кажется, такие яркие эмоции говорят что-то о профессионализме писательницы, не каждый так может. И есть в этом что-то от Татьяны Толстой, но здесь понасыщеннее будет.
Чтобы не быть голословной, приведу цитату из книги:

«Хрипуновская мама движением, которое немедленно стало машинальным, промокнула сыну крошечные губешки и принялась тайком рассматривать его, оглядывать, прикидывать, что-то такое внутри себя соображать, как будто стоя перед прилавком и выгадывая, хватит ли шмата желто-красной говядины, которую ловко вертит в руках равнодушный мясник, и на котлеты и на щи, и не окажется ли приглядный шмат дома ловко сложенным куском старого жира и натруженных воловьих жил».

Также доставили дискомфорт перечисления хирургических инструментов между главами. Меня в принципе передёргивает от любого вмешательства в тело человека, поэтому даже просто названия инструментов вызывали мурашки. Несмотря на занятия главного героя — пластическая хирургия — такое решение кажется странным. Поначалу, когда читаешь лишь о детстве Аркадия, вообще не понятно, как они к делу относятся. В дальнейшем на сюжет они не влияют. Решение претенциозное, в общем, чтобы не как у всех.

«Зеркало Дивера. Зеркало Дуайена. Легочное зеркало Эллисона. Почечное зеркало Федорова. Зеркало для сердца. Зеркало двустороннее по Ричардсону. Зеркала ректальные детские. Зеркало ректальное двустороннее со сплошными губками. Зеркало ректальное двустворчатое операционное. Зеркало для брюшной стенки. Зеркало печеночное. Зеркало для левой доли печени. Зеркало для отведения печени»

Продолжаю парад некомфортных моментов. Сами герои. В них нет ничего человеческого. Сначала, когда нас познакомили с семьёй Хрипуновых, я подумала, что это будет бэкграунд, на основе которого мы будем сопереживать Аркадию. В детстве его не любили, поэтому он такой жестокий. Но проблема в том, что он не только не жестокий — он никакой! Все действия его механические, не живые. Он не испытывает никаких эмоций, он одержим лишь своим идеалом из видений. И автор никак к нему не проявляет своего отношения. Что же прикажете тогда делать?

Вся книга при этом наполнена жестокостью в разных проявлениях. Тут вам и мёртвые котята, и убийства новорождённых, и эгоистичное перекраивание человека под свои шаблоны.

Подведём итоги?
Слог мощный, но своеобразный. Кому-то нравится, а кого-то (меня в том числе) отталкивает. Идея произведения и связь двух частей остались для меня загадкой. Построение книги странное: бо́льшая часть событий начинается в последней трети, и сначала мы читаем о сером детстве Хрипунова. По идее, биография должна была раскрыть перед нами душу персонажа, но это не произошло.
Для меня весь роман — один комок дискомфорта.