3 Спойлер

Начинается роман какой-то булгаковщиной. Я читала «Мастера и Маргариту» давненько, поэтому могу плохо помнить. Судите сами: в город прибывает мистическая компания во главе с князем Яром (и княжной Ярой) и супчиками-помощниками, устраивающими всяческую вакханалию, например, магически-гипнотический сеанс на тему счастья и потребления. Прибывают регулярно, примерно каждые 50 лет, неплохо помнят прошлое и умеют считывать историю предметов и людей. Как и Воланду, нашей компании интересны люди. А люди, как и всегда, ищут счастья, подразумевая под этим счастьем всякое разное.

Прибывает компания, чтобы найти двух человек, которым суждено покончить с собой. Эти двое могут чувствовать себя просто замечательно, но вскоре должны подойти к краю и одному из них Яр или Яра даруют жизнь, а второму – смерть. Эта часть романа мне не нравится совсем. Пока у Булгакова в вечном противоречии существуют предопределённость судьбы и свобода выбора, Ирина Богатырёва в изначальной идее романа оставила только предопределённость. Потому что, напомню, это не Яр и Яра должны довести двух избранников до самоубийства, а они сами вот-вот подойдут к краю. Наша нежить активно влияет на их жизнь, с людьми происходит очень много событий, но предопределённость самоубийства настолько сильна, что герои всё равно подойдут к краю (за редким исключением, но об этом позже). Всё, вы обречены и ни на что не можете повлиять.

Дальше больше. Нежить дарует самоубийце либо жизнь, либо смерть – мнение самого самоубийцы здесь ни на что не влияет. Если счастливчик получит жизнь, все самоубийственные настроения сами собой резко испарятся, птички запоют и трава зазеленеет. Видимо, побывав на границе жизни и смерти, человек обязательно резко начнёт стократ ценить жизнь, пройдёт курс психотерапии и даже не задумается о повторной попытке. А я напомню, самоубийство не поддельное, нам неоднократно говорят, что избранниками нежити становятся только люди, которые действительно по-настоящему приходят к своему краю. Никто здесь не видит противоречия?

Давайте спишем всё на магию. Человек может чувствовать себя счастливым, но если предопределено, то он внезапно разочаруется во всём и решит закончить свою жизнь, но может быть спасён и запредельной магией снова одарен чувством жизни. Это предопределено и не зависит от его решений. Судьба человека не в его руках – зафиксируем эту мысль, потому что никаких контрдействий человеки в романе не предпринимают.

С нежитью сложнее. Казалось бы, только мы признаём незыблемость судьбы, как вдруг оказывается, что судьбоносные правила гораздо более гибкие. Нежить может полностью изменить судьбу своего человека, отвадив его от самоубийства – и будет за это вознаграждена. Стоит ли говорить, что главные герои почему-то даже не пытаются этого делать? Хотя они имеют прямой доступ к любой информации о своих человеках, им помочь своим человекам проще, чем любому психологу. А ещё, как оказывается, можно вообще не давать своему человеку «испить из кубка смерти». Там, конечно, будут последствия, но больше для нежити, а человеку норм. В общем, судьба человека, конечно, писана, но вилами по воде, и вилами этими как-то очень своеобразно правит нежить.

Мне в подростковом возрасте нравился российский сериал «Секунда до». Там, конечно, такая себе актёрская игра, но интересный сюжет: группа погибших грешников должна помочь конкретным людям избежать смерти. Они могут вмешиваться с поворотного момента и непосредственно до момента гибели, что обычно составляет не очень большой промежуток. Этот сериал мне нравился в основном потому, что показывал, насколько легко какими-то мельчайшими действиями повлиять на жизнь человека в лучшую или худшую сторону. А здесь фактически транслируется мысль, что самоубийство – это непременное событие для конкретных людей, которого невозможно избежать вообще никак. Я долго топталась на этой мысли, но она меня действительно бесила. Есть ощущение, что здесь пострадала логика ради идеи. С одной стороны, можно показать, какие бесы водятся в душе человека и насколько мал может быть его шаг до самоубийства. С другой, нежить которая судит своего человека и дарует ему жить или смерть, зная о его грядущей гибели. С третьей, нежить, которая должна была судить, но влюбилась. Эти идеи совместились, и логика помахала ручкой.

Когда закончилась булгаковщина, начался ромфант. На мой неискушённый вкус ромфант средненький. Любовная линия по принципу: мы познакомились – мы влюбились до гроба. Самое печальное, что раскрыть главных героев-нежить нам забыли. Князь Яр весь такой мудрый и древний вдруг стал влюблённым мальчишкой и начал детсадовски переругиваться с сестрой, когда та покритиковала объект его вечной любви. Княжна Яра посасывала энергию из людей и была нелюдима, влюбилась больше в талант и жажду жизни, чем в настоящего человека. Как-то так случилось, что я даже их внешность себе абсолютно не представляю, хотя здесь есть шанс, что я пропустила описание.

С двумя главными героями-людьми ситуация гораздо лучше. Роман старательно описывает нам их судьбы и личности, чтобы читатель мог понять предпосылки и причины самоубийства. Ём талантливый музыкант и ест жизнь полной ложкой. Он заблудился в понимании, важно ли настоящему творчеству быть понятым и оценённым. На протяжении романа мы прослеживаем изменение этого понимания. Сначала мысль, что творчество – это жизнь

Так ведь пахать надо. Вкалывать. По́том, кровью – выпиливать из себя музыку. Часами, годами! […]Человеком ещё надо стать – заслужить, добиться. То есть полностью себя реализовать нужно, использовать всё то, что в тебе заложено

Мысль меняется, становится важным разделить это творчество со всеми, донести его до людей.

– Если ты так всё слышишь, зачем тебе люди? К чему бисер перед свиньями, если они всё равно не поймут?

– Ты не понимаешь, – ответил спокойно. – Без человека всего этого нет. Без человека мира всё равно что нет. Потому что он один способен его воспринять. Ну а музыку тем более. Она ведь звучит всё время – но это всё равно что её нет. Не слышит никто.

– А обязательно, чтобы слышали? – спросила я наконец, чтобы поддержать беседу. – Чтобы все услышали? Недостаточно тебя одного?

– Недостаточно. Если я что-то делаю. Я должен это делать для всех, я должен это делать так, чтобы всем было понятно. Иначе к чему?

Кто сказал, что человек создаёт музыку? Музыка самодостаточна, а ты – лишь инструмент.

Помнишь, мы говорили – для кого всё? Я вот теперь думаю: да, музыка существует сама по себе. Без нас. Одна. Ей вообще никто не нужен. Не станет меня – что, она перестанет звучать? […] Главное – играть то, что слышишь. Внутри себя. И знаешь ещё я что подумал? Это вообще страшно: когда ты это сделаешь, когда тебе это удастся – сыграть то, что на самом деле просится прийти в мир через тебя, воплотить это, – ты останешься совсем один, и никто тебя не поймёт. Это так далеко от людей. Это уже не для людей. И я пока… Я пока не уверен, что так смогу

Но люди – это не ты. Нельзя просто взять и вложить им всем голову понимание. Кому-то не понравится, кто-то останется равнодушен. Оценят лишь единицы. И как тогда жить дальше?

На поляне повисла тяжелейшая, предгрозовая тишина. Я обернулась. Ём больше не играл, но стоял на сцене. Никто не хлопал и не кричал. И я узнала чутьём жити: они не поняли. Он сыграл лучшее, что мог, то, ради чего он жил, но никто из них не услышал, не понял, не мог этого понять. Им не хватало разума и сердца. Это было то, до чего им всем ещё не одно поколение жить. А золотая цепь, которой Ём был прикован к жизни, порвалась. Люди выкинули его из своей любви, как выбрасывает море своих тварей. И он остался один. Одиночество первого художника поглотило его

Мне не близок страх художника остаться непонятым, поэтому за развитием мысли я проследила, но разделить её не могу. Возможно, я слишком практична или недостаточно одухотворена.

Если Ём сумел реализовать что-то высшее и не получил понимания, то с Джудой всё проще. Там нет какого-то развития мысли, есть одинокая девушка, которая пахала всю свою жизнь, пытаясь достучаться до высших сфер. А потом вдруг оказалось, что совершенство, которого ей не удалось достичь, запросто далось кому-то другому. Эта линия хороша тем, что цель Джуды читатель может заменить на любую важную вещь и попробовать переложить историю на себя.

Из недостатков отдельная вишенка на тортике – отсутствие всяческой интриги. Аннотация такая: невероятная драма, только одному удастся спасти своего любимого… Первый абзац текста такой: оба человека выживут, Яра станет человеком, Яр останется нежитью, приятного чтения. Вы издеваетесь? О да, я так сочувствую героям, которые могут вот-вот умереть, или влюблённым, которые могут вот-вот расстаться, когда знаю, кто именно умрёт и кто именно расстанется.

Вторая вишенка поменьше мне не мешала, хотя в глаза бросалась: короткие обрывистые предложения. Как показывает моя недолгая практика фикбучного читателя, эта вишенка преследует практически каждый pov-фанфик. На фикбуке, не к ночи будь помянут, очень любят писать от первого лица и не замечать, как фанфик скатывается в какой-то унылый дневник. Так вот здесь тоже очень много коротких предложений, построенных по слегка расширенному принципу «[я/он/она] [глагол]», можно заметить даже по немногочисленным цитатам в рецензии. Я добрая, я спишу это на обрывистую манеру речи нежити. Хотя обрывистость в одной части романа прекрасно сочетается с многословием в другой.

А вот из ярких достоинств книги нужно обязательно выделить музыку. Есть такие книги, которые написаны очень вкусно: описание блюд и запахов настолько яркое, что на языке чувствуется их вкус и текут слюнки. Я, правда, таких книг ещё не встречала, зато вот пишу рецензию на образчик книжки, написанной очень сладкоголосо и мелодично, настолько живым кажется описание музыки.

Музыканты на сцене колдовали со звуками из разных устройств. За ними проецировались странные фотографии – разделанные туши животных и сцены из сельской жизни. Из живых инструментов были только цимбалы, и один юноша изредка играл на них – мелодичные звуки были на удивление не в логике происходящего, но, видимо, так и было задумано. Привыкнув к общему звуковому потоку, я стала понимать, что в основе его – народная музыка: вдруг возникала запись женского пения, приправленная скрипкой и треском старой грампластинки, её пускали то быстрее, то медленнее, и цимбалы подыгрывали этой записи. Всё остальное было, кажется, наслоением современности на вечное. И за этим сквозила глубокая печаль. Дикий Лес прорывался зелёной травой из трещин в асфальте на территории разбитой и заброшенной свинофермы