5 Очередь как один из столпов «совка»

При всей необычности и неоднозначности своей прозы Сорокин занял место в моей душе. Мне нравятся его эксперименты: всегда приятно в ворохе сотен и тысяч страниц однотипной литературы окунуться во что-то совсем другое.

«Очередь» — первая опубликованная книга Владимира Георгиевича. Она увидела свет в 1985 году. Роман посвящён очереди: одному из тех проявлений СССР, которые нам сейчас кажутся странными, но тогда были обычной частью жизни.

Люди стоят в очереди: на прилавок что-то «выбросили», и, хоть люди и не знают, что это, но всё равно встают и ждут. Знают только, что что-то импортное, и этого им достаточно. Причём их информация о продаваемом товаре меняется: то ли это одежда, то ли это обувь, то ли это мебель. Венгерская, чешская или из США: большой разницы нет.

– Неужели по три дают?

– Вроде дают.

...

– А вы не знаете, какая подкладка?

– Рыбий мех.

...

— Теперь знаю… слушай, а не знаешь, какая у них подошва?

– Манная каша, говорят.

– Серьезно?!! Вот здорово.

– Они симпотные, я видел.

– А я и не подступилась туда. Подойти нельзя даже.

– Я у женщины видел, которая купила.

– И цвет хороший?

– Хороший. Серовато-коричневый.

— Под замшу?

– Ага.

– Да что вы глупости говорите, молодой человек. Они же кожаные.

– Кожаные?

– Вот те на…

– Быть не может, я ж сам видел…

– Правильно. Только под замшу утром были, к обеду кончились. А сейчас – кожаные, темно-коричневые.

...

—  Аааа… понятно. Знаете, там, оказывается, не чешские.

– А какие же?

– Шведские.

...

– А фирма какая, не знаете?

– Я в этом не разбираюсь.

– Жаль…

– А цвет какой?

– Темно-синий, обычный.

...

– А фирма какая, не знаете?

– Говорят – «Супер Райфл».

...

– Американские прочней…

– Да и красивее ткань намного.

...

– Они в пакетиках таких фирменных.

– А какая фирма?

– «Ли», кажется.

Как вы могли заметить, весь роман выполнен в виде прямой речи. Весь. Удивительно, но с помощью одних только разговоров Сорокин выстраивает яркое и сочное повествование. Картинка выстраивается полновесная и объёмная: никогда не думала, что такое вообще возможно.

Посмотрите, как он описывает, как герои пьют горячий чай:

– Да… горячий… фуу…

– Ммм… ага…

– Уффф…

– ……

– Уфф……

– …

– Уфффф…

– …ничего чаек.

– Не то что кофе.

– Да.

– Уфффф……

– ………

– Уффф…

– ……

– ………

– ……

– ……………уффф…

– …

– Смотри… уффф…

Также этот любитель экспериментов великолепно описал перекличку:

– Кораблева!

– Здесь!

– Викентьев!

– Я!

– Золотарев!

– Я!

Нюанс в том, что он описал её в таком ключе настолько грандиозно, что у меня в электронной версии это заняло 33 неполные страницы. Чисто переклички. Каков, а?

Нельзя не отметить и главную изюминку этого романа: Сорокин не просто описал одну очередь. Пусть и грандиозную: в полторы-две тысячи человек, тянущуюся по дворам. Он в форме диалогов написал историю, которая развивается. Люди что-то делают, люди принимают решения, заводят знакомства, меняются, уходят и приходят.
Мы глядим на очередь глазами одного молодого человека: он успел и познакомиться с девушкой, и потерять её (когда она ушла с другим, отринув очередь), и найти новых знакомцев, и напиться, и протрезветь, и познакомиться с другой девушкой и остаться у неё в квартире.

А что по идее?
Мне кажется, Сорокин изобразил очередь как один из незыблемых элементов «совка». Очередь ради очереди, где люди стоят скорее по инерции, чем ради результата.
Она настолько огромна, что люди стоят по несколько дней, она настолько длинна, что люди выстраиваются в очередь по лавкам и подъездам, и по мере продвижения переходят из подъезда в подъезд. За это время с людьми многое происходит, их жизни успевают кардинально измениться, и это своеобразный тест на стойкость: выстоят или сдадутся.
При этом очередь эта сплотила людей: для них есть «мы»: те, кто стоит, и «они»: те, кто отказался от этого или наоборот — решил получить желаемое без таких трудов.

Сорокин при этом показывает, что есть варианты и легче.
Девушка Лена, с которой в очереди познакомился главный герой, сходит на половине дистанции:

— Я знаю один уютный ресторанчик. А до него сходим в Пушкинский. Там сейчас Мунк. Фантастический художник.

– А очередь?

– Серо-синие за мной. Достану свободно в любом количестве.

– А зачем же вы стояли?

– Писатель должен всегда все знать.

– Чего?

– Ну, толпу.

– Аааа… И вы ради этого стояли?

– А ради чего же?

– Интересно.

Главному же герою истина открывается на финишной прямой. И финал, кстати, великолепен, но его подробности я раскрывать не буду. Он как вишенка на торте «Очередь».

Что в итоге? Мне нравится Сорокин, и это его произведение — дебютное, написанное за месяц и вдохновлённое увиденной в Москве очередью — явно стало одним из любимых.
Это необычный роман, который подкупает именно своим экспериментальным форматом.