4

Романы Мэри Элизабет Брэддон можно смело назвать остросюжетными для сдержанной викторианской эпохи. Судите сами: шантаж, убийство, много лет хранимые секреты, сомнительные знакомства, свидания заполночь. Роман и сегодня воспринимается очень живо и был бы в сто раз лучше, если бы был написан от лица здравомыслящего человека, а то все эти чахоточные барышни только и делают, что бледнеют и выдают прочувствованные монологи из серии «ах, я не могу представить свою жизнь без вас».

Как всегда посмеялась с аннотации. Только старшеклассница могла написать такое «рассказ о запоздалой любви солидного, всеми уважаемого человека, который, прожив уже немало лет, даже не подозревал, на что способно настоящее чувство…» о 38-летнем мужчине. Доктор Олливент влюбляется в 17-летнюю дочь своего друга детства, который тяжело болен и просит Олливента стать опекуном Флоры. Впрочем, возраст героев условен – выдавая в год по три романа, видимо, непросто запомнить такие мелочи, так что возраст доктора скачет от 35 до 38, а Флоры – от 17 до 19. И кто бы мне объяснил, отчего же это умные и зрелые мужчины так склонны влюбляться в глупеньких девочек («Что могут вообще значить паровые двигатели, ткацкие станки и другие такие штуки?» – вопрошает девушка у доктора). Физиологический аспект я прекрасно понимаю, но здесь речь идёт именно что о глубоком чувстве. Извечное желание вылепить свою Галатею?.. В романе их аж две, каждую из них мужчины вытачивают на свой лад и под свои вкусы – доктор учит Флору латыни (каков зануда!), Уолтер Лейбэн читает полуграмотной Лу Шекспира и Байрона. Луиза мне нравится намного больше – она не только красива, обладает добрым сердцем и трудолюбием, но еще и умна, тонко чувствует и способна на потрясающие поступки, даром что выросла на улице с сомнительной репутацией. Флора на её фоне – пустоголовый цветок, заботливо взрощенный в теплице, от которого нет никакого проку. Даже после замужества Флора ведёт такое же бесполезное существование, ограничиваясь подбором цветов в вазы и не заморачиваясь составлением меню для ужина, проверкой счетов или выбором занавесок.

Образы мужчин гораздо интереснее. Добропорядочный доктор оказывается способен на неожиданные и не очень-то правильные с точки зрения нравственности вещи, что, прямо скажем, нехарактерно для такого рода романов, герои которых чуть ли не идеальны. Молодой художник Уолтэр Лейбэн, в которого влюбляется Флора, отличается живым нравом, некоторым тщеславием и опять-таки мучается моральными дилеммами. Джарред Гарнер и вовсе живёт нечестным трудом, помогая картинам «становиться лучше», т. е. выдавая современное творчество за Рубенса и Тициана, и вообще катится по наклонной. Только отец Флоры жуткий зануда, но ему так и положено – он болен и обеспокоен судьбой дочери. С болезнями в романе положительно перебор. Из пяти главных героев тяжело болеют четверо. Причём, в большинстве случаев это не сердце, не желудок, не сломанная нога, а нервное расстройство, которое на несколько месяцев выключает человека из жизни. Просто жесть (и откровенно утомительно для читателя).

В общем, роман оказался неожиданно хорош и не уступает более известному «Тайна леди Одли». Сюжетные ходы и главные интриги я, увы, срисовала на раз, но читала всё равно с интересом. Чувствуется влияние Диккенса, но без его тяжеловесности и морализиторства, кульминационные моменты очень хороши, ну а описывать сады, гостиные и шумные лондонские улицы английские классики всегда умели. Отдельно доставили удовольствие мелкие моменты касательно семейной жизни и хозяйства. Вот, к примеру, отличный совет молодым жёнам: «Хороший обед играет определенную роль в семейной жизни; расстроенный муж будет иметь более хорошее настроение после поджаренных куропаток, чем после обычных телячьих ножек и каперсового соуса».

Единственное, что подкачало, – это очень небрежный перевод. Без оригинала оценить, конечно, сложно, но некоторые ляпы невозможно не заметить. К тому же кругозор переводчика стремится к нулю: не знать Шелли, Вордсворта или кто такая Синдерелла – для переводчика английской классики это за гранью.