5

Гениальность - это очень страшно. Это гораздо страшнее, чем болезнь, чем нищета, чем обыденность. Гениальность - это та степень самовыражения, когда выражаемого "Я" уже не остается - есть только то, что вышло показать, вырвать из себя... Гений не бывает счастливым, потому что не может быть счастлив даже тот, кто все время отрывает от себя кусочки, что уж говорить о том, кто выдирает из себя куски окровавленой души, бросая их под ноги всем, не зная, окажутся ли рядом те, кто поднимет и бережно обмоет и будет ценить, или обычная свора голодных псов, которым что душа, что протухшие обрезки с мясного рынка - лишь бы рвать зубами, грызть, набивать брюхо...
Я не являюсь ярой поклонницей творчества Ван Гога, скорее всего, я бы не повесила его картин у себя в доме, даже если бы имела такую финансовую возможность (ага, возможность - 30 миллионов долларов за "Подсолнухи"), но я прекрасно осознаю, что этот человек совершил переворот в мире живописи, смог выработать свою самобытную манеру, свою колористику, и достичь его уровня в восприятии и передаче цвета после него не удалось никому.
За чтение биографии Ван Гога бралась скорее с любопытством, свойственным всем вуайеристам (да-да, все та же страсть к биографиям и дневникам, ее из меня не вытравишь), а также с некоторой долей желания стать образованнее, а то ведь знаешь несколько картин, помнишь, что он себе ухо отрезал, дружил то ли с Сезанном, то ли с Гогеном и на этом все. Но книга написана столь мастерски, столь живо, столь трогательно, что я в ней просто утонула - куски из нее снились мне по ночам, жизнь гения не отпускала ни на минуту и, думаю, еще долго будет колобродить у меня в венах, заставляя смотреть на мир иначе, заставляя видеть по-другому, заставляя чувствовать что-то иное.
Ван Гог всегда был гением. Даже тогда, когда еще не пытался прикоснуться к карандашу или кисти. Но по складу характера, по силе испытываемых чувств с ним мало кто мог бы сравниться. Жажда жизни духовной настолько превалировала над какими-то бытовыми неудобствами, что сравнить ее можно только с религиозным помешательством (через которое Винсент тоже, оказывается, прошел), а силу его духа - с силой духа отшельников.
Это книга нелегкая, она не освежит вас в жаркий летний день, скорее заставит обливаться потом. Она не пройдет мимо, не станет просто источником набора фактов об известном человеке, которыми можно будет блеснуть в приличном обществе. Надо очень сильно подумать, прежде чем читать ее. Ведь это книга о жажде - жажде жизни, творчества, любви, самовыражения. Книга о жажде духовной, а значит - неутолимой.