2

Вот чего я не люблю, это когда за мной бегут, дергают за рукав и хнычут: "Тетенька, пожалейте меня, пожалуйста". Я об этом говорила, еще когда читала "Дитя господина Лина" , но должна признать, что творение Филиппа Клоделя куда интереснее книжечки Петера ван Гестела. К моему удивлению, француз переплюнул голландца.

Детский роман "Зима, когда я вырос" - это так себе спекуляция на тему Холокоста, что сейчас очень модно, и провалившаяся попытка воссоздать бессмертный шедевр Марка Твена "Приключения Тома Сойера" (ну или "Приключения Гекльберри Финна" ) на голландской почве. Амстердам, зима 1947. Послевоенное время само за себя говорит, но можно было бы надеяться, что автор как-то оригинально подойдет к этому сеттингу, но нет. Есть главный герой, десятилетний Томас, чья мама умерла, а папа весьма странен. По соседству с Томасом живут еще двое: его ровесник Пит и девочка Бет, старше на три года. Обладающий любвеобильным сердцем Томас сразу же влюбляется в Бет, худенькую темноволосую Бет в очках. Между Томасом и Питом завязывается дружба. Отец Томаса уезжает в командировку, оставляя сына на попечение тетушки Фи. Та же удачно спихивает племянника в гости к соседям на неопределенный срок. Пит и Бет - сироты, чьи родители погибли во время войны. Чьих родителей "забрали" во время войны. Ну то есть они евреи. Именно на этой основе Петер ван Гестел и строит свою драму.

Мне не понравилось. Во-первых, это не детский и даже не подростковый роман. Это вполне себе взрослое произведение, нацеленное на взрослую аудиторию. То, что главным героям от 10 до 13 лет, никак на это не влияет. Автор вроде бы и пытается рассуждать, как ребенок, но получается у него хреново. Все эти неожиданные прозрения про национальность близких друзей, все эти рефлексии про умерших родственников, все эти фиксации на смутных образах и звучании одной определенной песни - это не детское. Это мысли взрослого мужчины о друзьях детства и о психологических травмах, им в детстве полученных. Но душевная драма этого мужчины зачем-то излагается нарочито детским, читай придурковатым языком. Видимо, чтобы мы его пожалели. Да, мне жалко всех евреев, погибших во время Холокоста. Но мне совершенно не жалко героев этой книги и их родственников. К чему бы это?

Во-вторых, я считаю, что продвигать свое произведение за счет трагедии миллионов - бессовестно. Давайте начистоту: если бы книга была не о еврейских детях, а о голландских, то ничего бы не потеряла. Если бы это была книга об одиноком полусироте, чья мама умерла, а папа в командировке, то она бы только выиграла. Но нет, автор решил, что грустная история о еврейских детках, чьи родители сгинули в концлагерях, будет лучше продаваться, и плевать ему, что десятилетние дети не рассуждают, аки философы, которым перевалило за полтинник. Предположим, что автору до сих пор стыдно за то, что происходило во время войны в его родном городе, в его стране. Но зачем же эксплуатировать образы детей, да еще так неаккуратно?

Должна заметить, что язык Петера ван Гестела совсем неплох, и в самом начале мне нравилось, было интересно. Но потом я поняла, к чему всё это скатывается, и страшно разочаровалась. Нет, я не против книг о Холокосте, как не против я и книг о страшных событиях глазами детей, чего далеко ходить, "Жутко громко и запредельно близко" произвело огромное положительное впечатление. Я против, когда во всем ощущается маркетинговый ход, когда, повторюсь, из меня выбивают слезу. Я против, когда тем самым малым детям в уста вкладывают реплики, достойные сорокалетних тетенек и дяденек. Я против, когда детская якобы книга пишется, скучно, заунывно, депрессивно. В общем, я против.