5

Мьевилль умеет поражать воображение. От масштабов его вселенной и этого ненормального огромного мира захватывает дух.
Сказочки Мьевилля жесткие, ехидные, может быть, даже злые, но очень и очень честные.
Огромное пространство Бас-Лага выверено до мелочей, до каждой прожилки на крылышках хепри, до каждого промасленного каната, связывающего корабли Армады. Локации в этом мире просто невероятные. Города дышат каждой своей клеточкой, каждой крохотной частью.
Армада - пиратский дрейфующий город. Настолько живой и легко представляемый, что губы начинает разъедать от морской соли. Мьевиллевские города - важная часть повествования, урбанистические пейзажи едва ли не основная сюжетная канва. Когда я читала про его Лондон в "Крысином короле", я шла по нему, а под ногами путались и хрустели обертки из-под гниющей еды. В Армаде же ты ощущаешь морскую качку, постоянную хрупкость своего положения, сам себе присваиваешь статус беглеца и пытаешься смириться с новой жизнью пленника.
Каким-то образом Мьевилль затягивает в свое сумасшедшее воображение, раскрашивает свою вселенную и заставляет ее увидеть, заставляет стать ее частью. Сюжет раскачивается весьма медленно, связь "Шрама" и "Вокзала потерянных снов" весьма условная. Связывает их только персонаж, который в "Вокзале" был одним из главных, а в "Шраме" упоминается вскользь. Главная героиня, Беллис Колдвайн, бежит из Нью-Кробюзона из-за того, что натворил Айзек, ее бывший любовник. В результате сложных перипетий она оказывается на борту пиратского города-судна Армады и попадает прямо в эпицентр странных событий. Все силы Армады брошены на то, чтобы поймать мистическое морское животное аванка, который может доставить город к месту, где Призраки оставили шрамы на теле мира. Туда, где есть возможность добывать возможности.

For every action, there’s an infinity of outcomes. Countless trillions are possible, many milliards are likely, millions might be considered probable, several occur as possibilities to us as observers-and one comes true.

По-хорошему, "Шрам" - это книга о выборе, о том, какими путями идут люди, какие дороги они выбирают и какие решения принимают. Жизнь как вереница возможностей и вероятностей, цепочка выборов, правильных или нет. На разломе вселенной где-то за гранью возможно человек сможет осознать, что все его жизненные шаги формируют альтернативную реальность, создают другую вселенную, не уступающую нынешней по масштабу. И кто на самом деле реален - альтернативный герой или "правильный".
Каждый сам творит свою реальность, каждым своим выбором, каждым своим шагом. Армада - это город, населенный надломленными людьми, на которых жизнь оставила свои шрамы. И парочка Любовников, которые оставляют друг на друге шрамы, тащат исполосованное население своего города к месту, где надломлена вселенная.
Возможно, это знакомо, не ново. Но глобальность поднимаемой Мьевиллем проблемы поражает. Он всегда берется не за отдельного человека, а проворачивает чертову реальность вокруг своей оси. Вся эта игра с пучком вероятных возможностей встречается постоянно. Но Мьевилль исследует созданную им же вселенную, выворачивает все представление о мире наизнанку.
Вообще вот это очень хрупкое чувство нереальности реальности очень важно для Мьевилля, оно настолько тонкое, где-то на грани, но давит, преследует на каждой странице. В «Вокзале потерянных снов» Ткач – персонаж, препарирующий реальность, разрезающий и сшивающий ее нити. В «Шраме» - сам Шрам, то есть место, где реальность может представиться совсем не той, что казалась, вывернуться, исполосовать самое себя и открыть новый мир.
Вот оно – прекрасное ощущение хождения по лезвию, которое есть у Мьевилля. Оно настолько изящное, незаметное и отлично проработанное, что практически не бросается в глаза, просто забивается куда-то в подсознание и скребется там.
Мьевилля еще можно попилить в стиле психоанализа и подумать, почему в «ВПС» любовь человека и насекомого – это ок, а бладплэй в «Шраме» выступает как самое отвратительное средство подчинения, никоим образом к любви не относящееся.
А еще в нем всегда поражает эта чертова масштабность, вот что. Он подавляет монументальностью идей, образов, слов.
Каждый кусок текста, кусок этого пирога можно дробить и рассматривать по крупинкам бесконечно. История Тэннера Сака (обязательного пролетария, чтоб его) - история переделанного, который, наконец, почувствовал себя достойным гражданином, который понял, что его жизнь чего-то стоит. Его история - это история человека, нашедшего себя после жестоких испытаний. Его история - это история воды, в общем-то. Весь подводный мир Армады виден через него, через его глаза, описывается его словами.
Беллис Колдвайн, которой придется принять множество решений и использовать по полной все возможности. Беллис, которая не поймет до конца, использовали ли ее, сделали просто шестеренкой в масштабном проекте или все-таки?..
Через нее, кстати, реализуется что-то вроде чувства пространства, осознание города (и Армады, и Нью-Кробюзона).

Кто-то планирует жизнь, кто-то верит в судьбу, кто-то ловко манипулирует людьми, кто-то использует не все подвернувшиеся возможности. И вот что оно на самом деле, то, что принято называть жизнью, цепь случайностей или все случайности и совпадения – это чьи-то чужие выборы и решения? Используют тебя или ты используешь кого-то.
Я не смогу лучше объяснить. У меня вообще не получается говорить о «Шраме». Сейчас передо мной что-то вроде препарированной реальности, что-то в стиле одного бородатого наркомана, который всегда метко выбивал стул из-под ног.
Беллис всю книгу писала Possible Letter. Идея этого письма как идея всего Шрама в миниатюре. Пока после слова dear не вписано имя, письмо может быть дневником. Имя адресата реализует возможность этого письма как ту самую единственную. Пока нет имени, письмо может быть чем угодно и адресовано кому угодно.
Все вокруг – это пока еще не реализованные возможности. И когда имя будет вписано, вселенная станет другой.
Как-то так.