4

"Роман классический, старинный..." Не роман конечно, но сути это не меняет: книга написана в лучших немецких академических традициях, поэтому уснащена припаданием к авторитетам, примерами из классической истории и математики. Последней книга нашпигована как рождественский кекс - изюмом. Прямо вот не успело закончится предисловие и - нна тебе, дорогой читатель, рассчитывавший на книжку по философии истории, испытание силы воли и гибкости сознания. При этом совершенно не понятно, зачем тратить бумагу на десятикратное (минимум) иллюстрирование тезиса "математика в каждую эпоху была своя, зависела от картины мира конкретной цивилизации, и не могла быть какой-то иной". Разве что для демонстрации эрудиции автора, хотя это было уже и на третий раз более чем ясно. В общем, чтение явно не рассчитано на массового читателя, живущего в мегаполисе. Наверное, идеально было бы уехать с этим томиком на все новогодние праздники в глухую деревню без Интернета. Но "Долгая прогулка" ритмам природы не подчиняется, так что возвращаемся к Шпенглеру.
Несмотря на попытки оставаться в рамках "высокой теории", во второй половине своего труда он, отрешившись от математики, все же пишет и о вещах вполне злободневных:

Пресса сегодня – это армия, тщательно организованная по родам войск, с журналистами-офицерами и читателями-солдатами. Однако здесь то же, что и во всякой армии: солдат слепо повинуется и цели войны и план операции меняются без его ведома. Читатель не знает, да и не должен ничего знать о том, что с ним проделывают, и он не должен знать о том, какую роль при этом играет.

И вот тут оказывается, что на самом деле Шпенглер не так уж отрешенно-беспристрастен, каким хочет показаться, пока мучает нас теоретико-исторической математикой. Россию он не любит, Африку не знает, в обеих Америках для него существуют только мезоамериканские культуры, достойные именования цивилизаций. Так что всеобъемлющая теория, на которую он претендует, так и остаётся локально-европейской по сути.