3

Звенящая советская молодость, романтика трудового энтузиазма на Дальнем Востоке. Чистый, незамутнённый взгляд в будущее из настоящего, где стирку устраивают по очереди, по дням недели, потому что горячая вода в дефиците. Почти как ворвавшиеся в заснеженное Приморье апельсины.
О своих буднях, печалях и радостях нам рассказывают представители трудовой молодёжи. Такой молодёжи, которой женщина лет тридцати пяти кажется пожилой.
Книга делится на короткие главы, в каждой из которых повествование идёт от первого лица одного из основных персонажей - бурильщика, моряка-поэта, бездельника-бича, сезонницы с рыбокомбината... И, несмотря на то, что язык у Аксёнова бойкий, добротный, первое, что бросается в глаза - все его герои,что мужчины, что женщины, говорят абсолютно одинаково. Если бы не обозначались имена, читалось бы всё совершенно монолитно. И говорят вроде бы много всего, и люди, вроде бы, разные, но как-то всё об одном и том же: о девчонках, за которыми стоит приударить, о соперниках на этом поприще, о каких-то абстрактных планах на будущее.
Апельсины здесь - символ чего-то нового, редкого, ценного. Они как весеннее солнышко - пришли в порт, растопили снег, объединили Приморье, стали причиной весёлой кутерьмы. Никакого конфликта с апельсинами не связано, хватит всем. Конфликты здесь, опять же, любовного характера. Трое молодчиков делят всю такую "не такую" Люсю, от которой бежали бы со всех ног, если бы прочли вместе с нами её главу и поняли, какая чопорная и недалёкая девица стала предметом их вожделения. И ещё парочка без ума от ветренной Кати, которая и замужем, и беременна, а всё туда же. И муж - единственный, кто, похоже, не подозревает, что жена с его друзьями уже не просто танцует. Вот чьи мысли было бы интересно почитать, так это Катины - как она себя оправдывает, как мучает её совесть, что она чувствует, пытаясь урвать напоследок сомнительной свободы, не оттого ли, что боится туманного будущего в новой для себя роли матери... но нет, рассказчики нам достались куда как менее острые. И вышла в итоге не книга, а набор зарисовок, исторически любопытных, с настроением, но не более.