4.5 Мимо нашего окна пронесли покойника...

Это снова Николай Лейкин - наставник и издатель юного Антоши Чехонте. Я уже писал пару рецензий на его рассказы, эта будет уже третьей. Лейкину, конечно, далеко до той тонкости и глубины, которых сможет достичь в своих произведениях его протеже, но все же и он кое на что был способен. В частности, он обладал довольно хорошей наблюдательностью, которая позволяла ему фиксировать особенности и нюансы поведения людей определенных кругов и сословий, а затем преподносить их читателям в утрированном варианте.

Больше всего от Лейкина доставалось купцам. Купцы в те поры были самыми удобными персонажами для использования их в качестве козлов отпущения. В самом деле, их капиталы позволяли им быть на виду, а вот с культурным уровнем в массе своей было не всё так хорошо, большинство основателей купеческих фамилий были выходцами из самых низов, частенько читали с трудом. Правда, детей своих на обретенные капиталы старались учить хорошо, и из купечества очень скоро начали выходить видные деятели русской культуры, например, коллекционеры Третьяковы, издатель Сытин, медик Боткин, биолог Вавилов, агроном Прянишников, музыканты Рубинштейны, театрал Станиславский, писатели Брюсов и Шмелев, и многие-многие другие. Но все же, недостаток культуры и своеобразное мировосприятие встречались в купеческой среде куда чаще.

Это-то и становилось объектом высмеивания со стороны Лейкина. Только тут дело усугублялось тем фактом, что писатель-юморист был "засланным казачком", прекрасно знавшим описываемую среду, поскольку и сам происходил из купеческой семьи, а в начале карьеры успел поработать приказчиком. Так что свою миссию он исполнял со знанием дела.

В этом рассказе вниманию читателя предлагается дневник купеческой дочери, к которой автор страшно безжалостен. А беда девушки в том, что родители не позаботились о её воспитании и обучении, хотя и продержали какое-то время в пансионе, да всё не впрок пошло, потому и выросло то, что выросло. Настоящая личность так и не развилась, зато создалось существо, живущее исключительно желаниями и инстинктами, да еще и не озабоченное добыванием хлеба насущного. А душа-то живая, и душа - духовной жизни требует. А как же, вот и дневник вести взялась, дабы мысли и впечатления не позабылись...

Но от осинки не родятся апельсинки, потому и дневник юной купчихи вполне соответствует её духовному миру. О чем пишет девушка? Когда встала, чего съела, чем объелась, каким словом папенька отругали. А еще дневник наполнен тоской, тоской по чему-то прекрасному и очень желанному. Да что же это такое-то? Ах, ну да, по жениху, конечно. Только с женихами всё не ладится, папенька больно скаредный, двадцать человек сватались, да всё его. черта старого, не устраивают, а дочка, понимаешь, страдает.

Скучно ей живется, читать - не читается, одно удовольствие - погадать на будущего жениха, а другое - посмотреть в окно на проносимых мимо окон покойников, особенно интересно, если похоронная процессия с музыкой. А все же сердце девичье к любви склоняется, вот и один очень интересный кассир знаки внимания делает. Да только роман так и оборвался, не начавшись, поскольку кассир оказался коварным трубочистом. Трубочист разве по чину купеческой дочери?

Не заладилось у неё с дневником, потому последняя запись выглядит так:

Цѣлый мѣсяцъ не писала своего дневника. Во-первых лѣнь, а во-вторыхъ о чемъ писать? Цѣлые дни сплю и ѣмъ и жду, кому-то я достанусь. Глаза опухли отъ сна да и челюсти болятъ. Маменька говоритъ, что это отъ ѣды.

Обратили внимание на яти? Это потому что рассказ после 1918 года не издавался - купцы перевелись, кому интересно про них читать, думали советские книгоиздатели, и были не правы, все же - интересно.