4 Поставь мне чайник, всяк сюда входящий

Очень аскетичная, строгая книга. От нее веет холодным влажным ветром, пробирающим до костей. Кутаешься, отчаянно дышишь на замерзшие пальцы, придерживаешь то и дело соскальзывающий капюшон. Порой впустую скользишь по блестящему льду, шаги порывистые, но бестолковые. Глупость это все – бороться со стихией. Но ты – человек. Сердце стучит, кровь мечется по венам. В возбужденной голове - ты уже дома, открываешь ключом привычную дверь, влетаешь в привычное тепло, дергаешь ногами, сковыривая ботинки, извиваешься спиной, чтобы избавиться от промерзшей куртки. Потом пошлепаешь в носках ставить на плиту чайник, уронишь пару-тройку спичек, зажжешь огонь и выдохнешь…

Кто такая эта Марианна, я толком не поняла, но думается, что к своей чашке чая она долго бежала с уличного мороза. Погруженная в обыденное одиночество, она забыла дорогу домой – к себе, как когда-то забыл и старый, добрый, сказочный Кай.

Здесь нет героев, есть лишь их пунктирные силуэты. Я пробовала добавить из палитры воображения красок, но прижились лишь черный, серый, белый… Разве что шампанское в конце чуть искрилось и серебрилось.

Марианна – обычная необычная, банальная небанальная, яркая неяркая. В ней мало непонЯтного, но много непОнятого. Взрослая, решившая послать пыльный брак ко всем чертям – мягко, терпеливо и на изысканном французском. Есть трагедия в том, что в 30 лет - ты уже не ребенок, способный легко и искренне отлупить разрушителя песочного замка розовым пластиковым совочком. Нет груза норм и моралей. Лицом к лицу – малолетний гадкий преступник и сопливый, но справедливый пострадавший.

Марианна так не умеет. Вежливые реверансы, расшаркивания, приветственные взмахи перемешиваются с чувством вины, обидами, жалостью… И понятно, что она – натура сильная, но сомнение крадется… Зачем эти чистые занавески на окнах? К чему бесчисленные покупки консервов? Откуда сдержанность фраз? Почему на столе развалилась старая печатная машинка?

Повесть пропитана одиночеством, как новогодняя скатерть застывшим майонезом, ороговевшими крошками, перегаром пролитого алкоголя… Смотришь на все это утром, и гадко, так гадко, что первое, самое важное время начала чудес ты упустил. Ты слушал пургу, нес пургу, пил пургу… Оставь уже прошлогоднюю селедку под шубой в холодильнике, натягивай свитер и джинсы, иди промерзай до костей, а потом ищи теплый дом с уже горячим чайником.