5

Очередной случай катастрофической нехватки шестой доступной звёздочки.
Взялся за эту "Сильвию и Бруно" под впечатлением от оригинала "Алисы", при этом практически не располагая сведениями о самой книге - не был знаком ни с фабулой, ни с персонажами. Знал только, что Кэрролл писал свою книгу очень и очень долго, постоянно проверяя, не писал ли кто ещё подобного раньше.

Насчёт подобного - всё же не грех вспомнить утверждение Борхеса о четырёх основных сюжетах в литературе (здесь вырисовывается гибрид моделей Ясона и Одиссея). И тем не менее, от автора викторианской эпохи (даже если автор этот - создатель одной из самых необычных книг во всей литературе) подобного я не ожидал. Казалось бы - ну измучил современников похождениями девочки со странностями внутри неё и снаружи, можно и успокоиться.
Ещё чего.

Книга очень, ОЧЕНЬ странная. Практика показывает, что даже людям, ознакомившимся с идеей изображения в книге пространства сна, не так-то легко уместить в голове параллельные кэрролловы повествовательные нити. Ты словно бы мгновенно перемещаешься из одной точки пространства в другую, окружающая обстановка в один момент переворачивается с ног на голову - и вот уже маленькая фея Сильвия сидит рядом в образе леди Мюриэл, в которую влюблён близкий друг повествователя. Сам же автор (разок превращающийся в жука - кто сказал "Кафка"?...) одной ногой - в нашем (т.е. своём, лет-то прошло немало) мире со светскими беседами о научных теориях и пикниками в обществе прекрасных дам, а другой ногой - Незнамо Где: там, где никогда не поймёшь, Профессор это или Другой Профессор, где растут обдуванчики, где совы ищут то ли зайца, то ли 'айца... И всё находится в постоянном движении, ничто не стоит на месте. Особо хороши моменты, когда два мира автора соединяются, например, когда рассказчик знакомит Мюриэл с Сильвией и Бруно (саму с собой, да-да, там и не такое случается).

При всей этой откровенно модернистской фиесте нельзя не углядеть и особую драматичность "Сильвии и Бруно". Иной раз книга кажется написанной исключительно для взрослой аудитории - слишком уж не по-детски выглядит тоска, которую Кэрролл вкладывает в беседы рассказчика и Артура.

Перечитывать. Лучше, конечно же, в оригинале, так как языковых фокусов здесь хоть отбавляй (кстати, большое спасибо Андрею Голову за перевод и комментарии, задача же откровенно титаническая). Чувствуется мне, что в этом произведении Кэрролла, вынужденном находиться в тени "Алисы", припасено ещё немало интересного.

Войдя в дом, мы зажгли свечи ночников. И тогда Артур, обращаясь более к себе самому, чем ко мне, произнес: «„Только сердце поймет свою скорбь…“ А я-то прежде не понимал, что означают эти слова.