2.5 Странствия молодого мечтателя

Переложение известного античного сюжета на современный манер. Приключения Одиссея преподнесены, как злоключения мигранта, которого нигде не ждут. Злободневно, но не хватает чувственности.
Всё начинается в Багдаде, где нас знакомят с мальчишкой, чьё имя Саад Саад, что по-арабски Надежда Надежда, а по-английски Грустный Грустный. То есть, автор с первой же строки, как бы, противопоставляет нам мир Западный и мир Восточный, Европейскую культуру и культуру арабов.
Так сложилось, что детство его выпало на правление Саддама Хусейна, на его тиранию, на вторжение американцев и разделение страны. Но автор пробегает этот период (хоть и достаточно долго описывает) по верхам и не передаёт ту боль, которую испытывает иракское общество. В том же "Персиполисе" краски прекрасно сгущались и отражали путь страны, устраивающий далеко не всех. И один из бунтующих взглядов прекрасно себя ему противопоставлял. Шмитт же находится над конфликтом, он рассказчик, ему чужда боль иракца, у него нет неприятия к Хусейну, он не считает американскую армию долгожданными освободителями, впрочем, захватчиками не считает тоже. Его история течёт, мотивы примерно понятны, но всё слито в кучу, нет акцентов, которые, наверняка, были бы, пиши эту историю настоящий беженец из Ирака или просто тонкий и прекрасный писатель, понимающий конъюнктуру.
Но вернёмся к мальчику, он рос и в его жизни существовало три главные вещи: семья, Бог и президент. И вот эта история о том, как постепенно умерло всё, что наполняло его существование смыслом и тем самым вывело его на перепутье: а что дальше?
Зачарованный миром Агаты Кристи, он отправляется в Англию. Это сразу делает его нетипичным мигрантом, ибо он не находит покоя в Европе, да и Европа ему не нужна, он грезит Англией и рвётся туда. Поэтому финансы, спокойствие и цивилизация - остаются для второго плана. На первый план выходит нечто глубинное и тяжело объяснимое. В том плане, что попробуй скажи это другу: я хочу переехать в Испанию, так как, давеча прочитал Сервантеса... Очень странно, да.
Симпатичен мне этот герой? Нет. Важен? Нет. Автор не смог выписать его боль, не смог обрисовать тяжесть мигрантского быта. Всё получилось как-то лайтово. Словно я читаю новостной пост в социальной сети. Вроде бы, можно и сопереживать. А вроде, привык ко всему этому. Да и люди, описанные в новости, лишь обезличенный набор букв/слов. С Саадом, конечно, не так. Автор облёк нашего героя в некую форму, вот только не было в его описаниях души, что ли.
Там были тяжёлые переправы, утопленники, тюрьмы, похотливые негры, добрые полицейские, дающие европейки, всё это мейнстримное месиво, спокойно себе таилось на страницах книги, давая нам общую картину жизни далёких нам людей. Но не было души. И не было сопереживаний. Автор не кинул в текст свою боль. Он не стал Саадом, потерявшим родину. Он не стал европейцем, выражающим свою позицию по незаконной миграции в его город. Всё что дал мне Шмитт - мейнстримную книжицу, безусловно наполненную духовностью, но напрочь лишённую жизни.
И да, можно сделать приключение главным героем произведения. Но эти скитания, мало того, что известны, так ещё и переложены Шмиттом не очень-то и захватывающе. Про жизнь я уже сказал. Остаётся только духовно-философская проблематика Шмитта, которую можно было уместить на ста страницах.