5

Есть книги, закрыв которые, просто не хочется ничего говорить. И так всё сказано, и сказано было прекрасно. Ты сам так мысли не сформулируешь, так для чего и пытаться.

Такие книги – редкие, само собой – не хочется никуда увозить, пускай себе стоит на полке поближе, чтобы всегда можно было подойти открыть, перечитать любой отрывок из, или дать почитать кому-нибудь хорошему.

Половина книги Макаревича – о звуке и музыке. Видимо поэтому человек, у которого я забрал эту книгу, не стал читать далее. Хотя чтобы взять и прервать чтение Макаревича, нужно либо обладать непробиваемой тупостью (не наш случай), либо страшно увлекаться тысячью занятий одновременно (что он и делал), либо обладать железной волей (какими-то невероятными усилиями я растянул удовольствие на три вечера, хотя боялся, что прочитаю книгу целиком ещё во время утверждения её в ШВ, пришлось отложить её бумажный вариант и обратиться к полному тексту в электронной версии). Вторая половина книги — вообще про жизнь. Казалось бы, ну кто не пишет про жизнь? Да все книги, по сути, об этом. Но мало людей пишут так, одновременно легко, просто, увлекательно и… глубоко. Про общность интонаций этноса и его музыки, про их смысл, про воспитание чувства прекрасного и причины его отсутствия, про тенденцию производства недолговечных вещей, про…

В какой-то момент книги для меня прояснилась одна важная вещь. Объяснить, как именно прояснилась, какое рассуждение, предложение, слово этому способствовало – я не смогу. Вообще чувствую себя немым после этой книги. Прояснившаяся вещь же касалась темы прекрасного. Раньше я не мог рисовать без огромной, глубокой и безвозвратной как омут любви. Теперь, кажется, могу. Пора браться за акварель.

Я мог бы пересказать дюжину замечательных мыслей Макаревича. Но зачем? Просто возьмите книгу.