4

Так как я прочитал уже некоторое количество книг по анархизму, чтобы понимать его основные идеи, то эта книга уже не возымела такого мощного эффекта от новизны своих идей. Тем не менее, я схватил отдельные особенные мысли Пётра Кропоткина, которые ранее не были мне известны или замечены. В этом и гениальный дух Петра Кропоткина- в оригинальности его идей в каждой отдельной книге,что имеют свою ценность не в абстрактных философских категориях, а являются полными альтруизма, эмпатии и сострадания наблюдениями за ближними.Говоря о первой идее, Кропоткин восхваляет эту общность людей как в виде отдельных рабочих коллективов, так и в во всей её благой всеобщности. Что об отдельных рабочих коллективах, то Пётр Алексеевич признает их громадную пользу для всего человечества - их многочисленные усилия и малая численность способны прокормить десятки тысяч людей.

Чудеса, совершённые в промышленности, ещё более поразительны. С этими разумными существами, с современными машинами — плодом трёх или четырёх поколений изобретателей, по большей части неизвестных, — сто человек приготовляют такое количество материи, что из неё можно сделать одежду для десяти тысяч человек на два года. В хорошо организованных угольных копях, сто человек добывают ежегодно материал, достаточный, чтобы отапливать помещения десяти тысяч семейств в суровом климате

.
Весьма очевидно, думаю, как малая часть отдельного коллектива, так и масса, общность, создают всю совокупность окружающего нас богатства, всю нашу цивилизацию.

Миллионы человеческих существ потрудились для создания цивилизации, которой мы так гордимся. Другие миллионы, рассеянные по всем углам земного шара, трудятся и теперь для её поддержания. Без них от всего этого через пятьдесят лет остались бы одни груды мусора таже мысль, даже гений изобретателя — явления коллективные, плод прошлого и настоящего. Тысячи писателей, поэтов, учёных трудились целые века для того, чтобы выработать знание, чтобы рассеять заблуждения, чтобы создать ту атмосферу научной мысли, без которой не могло бы явиться ни одно из чудес нашего века. Но и эти тысячи философов, поэтов, учёных и изобретателей были, в свою очередь, продуктом труда прошлых веков. Разве в течение всей их жизни их не кормили и не поддерживали, как в физическом, так и в нравственном отношении, целые легионы всевозможных рабочих и ремесленников? Разве они не черпали силы, дававшей им толчок, из окружающей их среды?

Показателен фрагмент, когда Кропоткин говорит о том, что гений сам является продуктом деятельности всего общества. Вообще, в книге можно заметить подобного рода рассуждения о большей ценности рабочего класса, крестьян в сраврее с отдельными личностями, что и выражается в следующей идее - о том, что жизнь огромного количества людей проходит в безызвестности, но жизнь их имеет самую большую ценность для истории.

Триста пятьдесят миллионов европейцев живут изо дня в день, любя или ненавидя друг друга, работают или прокучивают свои «доходы», страдают или наслаждаются жизнью, но их жизнь (если не считать литературы, театра и спорта) остаётся совершенно неизвестна для газет, покуда в неё, так или иначе, не вмешаются правительства.То же самое можно сказать и об истории. Мы знаем до мельчайших подробностей жизнь какого-нибудь короля или парламента; история сохранила для нас всё, хорошие или дурные, речи, произносившиеся в разных говорильнях и — как заметил мне один старый парламентарный английский политик, никогда ещё не повлиявшие при голосовании ни на один «голос». Визит, сделанный одним королём другому, хорошее или дурное расположение духа того или иного министра, его остроты и его «интрижки» — всё это тщательно сохраняется историей для потомства. Но попробуйте восстановить повседневную жизнь средневекового города, или познакомиться с механизмом того громадного обмена товаров, который происходил между ганзейскими городами, или узнать, как город Руан строил свой собор, не имея на то казённых миллионов — и вы увидите, как это трудно. Истории известно, в какие дни у такого-то великого короля был насморк, но созидательною деятельностью народа, вне Ратуши и Парламента, она не любит заниматься. Если даже какой-нибудь учёный и посвящает свою жизнь этим вопросам, то его труды остаются неизвестными, между тем как истории политические, которые неверны уже потому, что говорят только об одной стороне жизни обществ, плодятся год от году, читаются и преподаются в школах. И, устремив всё своё внимание на парламенты, министров и королей, мы даже не замечаем той громадной работы, которая совершается ежедневно повсюду, свободными группами людей, и которая именно и составляет заслугу нашего века.

Последняя же идея идея касается разделения труда и его абсурдности, которая проявляется в чисто надуманном делении труда людей по его общественной ценности. Кропоткин жёстко, а главное логично и правдиво (для меня) критикует эту глупую полит-экономическую конструкцию, доказывая её негуманную составляющую.

Мы уже видели, что некоторые коллективисты требуют установления различия между трудом сложным и трудом простым. Они считают, что час труда инженера, архитектора или врача должен считаться за два часа труда кузнеца, каменщика или больничной сиделки, и что то же различие должно быть установлено, с одной стороны — между всеми ремёслами, требующими более или менее долгого обучения, а с другой — трудом простых подёнщиков.Но установить такое различие значит сохранить целиком неравенство, существующее в современном обществе. Это значит — провести заранее черту между рабочими и теми, которые претендуют на управление ими. Это значит — разделить общество на два ясно обособленные класса —аристократию знания и стоящую под нею толпу с мозолистыми руками, — два класса из которых один будет служить другому, будет работать для того, чтобы кормить и одевать людей, которые конечно воспользуются полученным таким образом досугом, чтобы учиться господствовать над теми, кто его кормит. Мало того: это значит взять одну из самых характерных черт современного буржуазного общества и усилить её авторитетом социальной революции; это значит — возвести в основное начало то зло, на которое мы нападаем в старом, разрушающемся обществе.Мы заранее знаем, что нам ответят. Нам станут говорить о «научном социализме»; будут ссылаться на буржуазных экономистов — а также и на Маркса, чтобы доказать, что установленная градация заработной платы имеет разумные причины, потому что «рабочая сила» инженера стоила обществу больше, чем «рабочая сила» землекопа. И в самом деле, разве экономисты не старались доказать нам, что если инженеру платят в двадцать раз больше чем землекопу, то это происходит только потому, что издержки, «необходимые» для подготовления инженера, больше тех, которые требуются для подготовления землекопа? И разве Маркс не говорил, что то же самое различие должно логически существовать и между различными отраслями ручного труда — раз труд становится товаром? Он должен был неизбежно прийти к этому выводу, раз только он принял теорию ценности Рикардо и утверждал, вслед за ним, что товары обмениваются пропорционально общественно необходимому для производства их труду.

В заключении стоит коротко подвести итог- Кропоткин гений либертарианской мысли, отец Российского анархизма(шучу). Скорое стоит сказать, что идеи Кропоткина ценны тем, что они очень близки на чисто интуитивном,природном уровне, в них есть эта природная теплота и естественность. Его мысли не "захламлены" этим немецким духом в его сложных конструкциях, которые немного отпугивают. Читая, я чувствую эту духовную близость и единение между Кропоткиным, человечеством и мной. Он анархист-созидатель, в его идеях не чувствуется деструктивного порыва Штирнера, агрессии, он кажется мне миролюбивым...