3 Сами того не зная, вы помогали силам зла

Пока читал, мне постоянно мерещился женский голос, который произносил одну и ту же фразу. Я уж подумал было: «Пора к врачу…», но потом понял, что это ироничная частичка моего подсознания облекла себя в женский голос, чтобы побыстрей донести до меня главную идею книги: «Марио, козел эдакий, умер прежде, чем Кармен отомстила ему за все те обиды, что он ей нанес, пока они были мужем и женой». Марио, старый ты интеллигентный дурак, ну кто же так поступает с женщинами! Ты-то умер, а нам, читателям, потом страдай. С другой стороны, Марио, я тебя прекрасно понимаю. Имей я такую жену, я бы тоже поскорей отправился на тот свет, по возможности, внезапно, иначе бы она меня, долгоболеющего убила бы заботой. Хммм, ладно, беру свои слова обратно: а ты, Марио, не дурак. К концу книги я бы что угодно отдал за твое место, Марио, — так меня утомил поток сознания, до сих пор с шумными упреками вырывающийся из твоей жены. И врагу такой пытки не желаю.
И самое трагичное не то, что она меня утомила (ну и подонок же я, да?), а то, что в чем-то я ее даже понимаю. Да, Кармен и не была такой образованной, как ты; да, она не обладала такой доброй, сопереживающей и чистой душой, какая была у тебя, и была не способна к помощи ближнему своему; да, автор сделал ее мелочной и жадной, да, наделил двойными стандартами, которые не раз рвали мне мозг своими противоречиями… Да-да-да. Но даже она имеет право на счастливое существование. Марио, как тебе не стыдно? Да, она такая-сякая, но она твоя жена, а ты не позаботился о ней, опустил руки, сдался, первый закрылся от нее, не объяснял ничего и не перетягивал на свою сторону… При этом даже странно, как регулярно ты делал ей детей из года в год — ну мужик, ну мужик, — хотя от первой брачной ночи, конечно, Кармен была не в восторге: ты отвернулся от нее как ни в чем не бывало! Такой переменчивости я даже у женщин не встречал.

Впрочем, я был бы хуже вас обоих вместе взятых, если бы забыл о том, что сделало вас такими. Дети вырастают у своих родителей. Дети вырастают такими, какими растит их страна, дети вырастают в зависимости от того, какой их окружает мир. Религия, вера, воспитание, правила приличия, политическое устройство, отношение к беднейшим слоям населения, количество рабочих мест, состояние экономики… Легко представляю, какими были все эти факторы, раз из детей выросли такие взрослые как ты, Марио, и особенно как твоя жена Кармен, — ужасающе несправедливыми, гнетущими, раздирающими душу на части. Однако твой сын верно это подметил в то утро, когда тебя хоронили. У ваших людей в те времена понятие о справедливости часто совпадало с их личными интересами (да и сейчас все то же самое), а Кармен — это символическое воплощение той Испании, в которой вы жили: это страна, где люди делят мир на черное и белое, не понимая, что в каждом присутствует и доброе, и злое начало. Ах, как долго, Марио, вы вели нас к этой мысли!..

Чем я по-настоящему восхищен, Марио, так это тем, как красиво поток сознания обличает женщину, которая в течение пяти часов токмо тем и занимается, что перечисляет все твои грехи. Ну кто кроме жены такое скажет, да? Она там и свои грехи, правда, перечисляет, но ты же мертвый, так что это не считается. И разве эта женщина сказала бы тебе подобное, оставайся ты хотя бы отчасти жив? Нет, не так — что-то у меня тоже путается сознание, — я почти уверен, что она тебе жизни не давала, и ты знал обо всех ее обидах — и про то, что ты не купил ей машину, и про то, что дома нет приличных столовых приборов, и про то, что ты отправил вашу дочку на учебу, — я почти уверен, что Кармен не сдерживала себя и выкладывала тебе все как на духу. Но ты был жив, поэтому сбегал или как-то оправдывался — или хотя бы взывал к милосердию, поэтому она третировала тебя не более пары минут. А тут — какой кошмар! — ты оказался прикован к ней до утра, не способный ни к единому жесту протеста или оправдания. Какое облегчение, что ты был мертв к началу монолога!.. Бро, я так хорошо тебя понимаю. И вот она в течение пяти часов ругает тебя, беднягу, но при этом — по глупости, наивности или же злому авторскому умыслу, — целиком обличает всю свою натуру — не слишком приятную, признаю. Я восхищен, с каким мастерством авторы подставляют главную героиню. И в то же время мне ее так жалко: ну посмотри, она же женщина, которая всегда была на вторых ролях — жила так, как было положено женщине в том обществе, не возражала, скромно уступала главенство мужчинам, смиренно несла свою второстепенную ношу — и тут такой шанс! Главная героиня! О чем Кармен так мечтала! А ты совершенно некстати мертвый — и даже не увидел, как прекрасно соблюла она все приличия на твоих похоронах, как мужественно вынесла бремя главной роли. Дурак ты, Марио. Она так страдала из-за похорон, что на протяжении пяти часов постоянно путается в собственном потоке сознания, говорит одно и то же, даже сама не понимает, какая из обид, нанесенных ей, была наиболее убийственной. А ты — ничком лежащий, холодный, бездушный, — и снова все ее слова тебе по барабану…

Так о чем я? Ах да, Мигелушка, дружочек мой, чего я до сих пор не понимаю, так это почему ты назвался Марио, хотя из романа явственно следует, что главным героем ты мыслил именно себя? Все — от тем, которые поднимал в своих романах горе-писака Марио, до гонений, которым подвергался «красный» Марио, — все списано с твоего личного опыта. Ну так и назвал бы главного героя Мигелем — к чему ты такой ложно скромный? С другой стороны, возможно, ты не во всем был согласен с Марио, да? Таки в романе он предстает одновременно и одиноким гонимым писателем, размышляющим о смысле своего творчества (Мигелушка, да ты нытик, какого свет не видывал!), и плохим мужем, неудачливым борцом во имя справедливости, неоправданно гордым и категоричным человеком, — умная женщина такого пожалеет и приголубит, но умного мужчину такой выведет из себя. Или наоборот, ты был согласен с Марио во всем, но натравил на себя же самокритику, чтобы все было по справедливости? Тогда за что ты так обошелся с бедной Кармен? Жаждал эдакой изощренной мести своей жене? Ох, даже умная жена не простила бы такого портрета.
Ну отвечай же, Мигелушка, сделал ли ты Марио похожим на себя? Мне правда интересно. Тут загвоздка в чем? Романы Марио — такие, какими их описывает его жена, — я не открыл бы даже под дулом пистолета, а твой роман — и прочитал, и высоко оценил. Вот узнаю это и пойму, так ли ты хорош, как мне кажется. Это правда важно, дружочек. Если ты сделал вас похожими, но при этом не поскупился на самокритику, значит, ты не для красного словца написал про манихейство и разделение мира на черное и белое, значит, и за собой знал такой грешок, значит, понимал, что именно из похожих людей складывается страна. Значит, ты был гением, и тогда бы я восхищался тобой. Ну не прикидывайся дураком, Мигелушка, отвечай.