4.5 Действуй, пора!

«Голодные игры», том 1, на немецком языке.
Очень понравились линии-темы.

***Panem et circenses («Хлеба и зрелищ!»)***

Как же к месту все отсылки к древнему Риму! Это не тот сусальный, неправдоподобный, подкрашенный Рим, который мы видим в «Камо грядеши». Верный образ во всей своей мерзости ни у кого из современных литераторов так и не вышел. А Сьюзен хотя бы в теме разобралась, и выстроила глубинную, не только поверхностную параллель. Что ж, и в древние времена поэты не молчали…

Злодейства полный, век осквернил сперва
Святыню брака, род и семью; затем,
Отсюда исходя, потоком
Хлынули беды в отчизну римлян.

(Квинт Гораций Флакк. ПСС, 101 стр.)

Хлеба и зрелищ ищут люди Панема. Зрелищем (шоу) они живут, доходя до легкой шизофрении: презентация в первую очередь, а после — самое дело. Сознание постоянно раздвоено: как то, что я делаю, смотрится со стороны? Это разделение надвое свойственно всем, и даже Китнис, обычной девушке из далекого дистрикта. Если это посыл к американцам, то мне показалось, он попал в точку. Но и всем остальным есть о чем поразмышлять.

Гордый Тарквиний был свергнут с царского трона и изгнан,
Римским народом всегда — не более асса ценился,
Римским народом, которого суд и правдивость ты знаешь,
Этим безумным народом, который всегда недостойным
Почести рад расточать, без различия рабствуя славе,
Титлам и образам предков всегда без разбора дивится.

(Квинт Гораций Флакк. Сатиры. ПСС, 226 с.)

Раздвоение сознания, следование низменным инстинктам, отвержение всего, что сдерживает наслаждение тела и души, — все это — Рим. Рим, который, разлагаясь, порождал чудовищ: правителя, чей кортеж состоял из двух верениц жен обоего пола; выжившего из ума старика, который сделал сенатором своего коня; выродка, чье имя у многих поколений вызывает рвотный позыв.

А panem — это хлеб. Оцените иронию возгласа к чрезмерно сытым и чрезмерно голодным людям: «Панем — сегодня. Панем — завтра. Панем — всегда.»

Этот народ уж давно … все заботы забыл, и Рим, что когда-то
Всё раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки,
Сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает:
Хлеба и зрелищ!…

(Ювенал, 10-я сатира)

*** Ex ungue leonem (по когтю — льва) ***

В книге есть противоположность воплощенному злу Панема: линия доброты. Пит — добрый. Пусть его доброта не бескорыстна, пусть она и не высшей пробы, потому что он кидает хлеб девочке, которая ему нравится. Но и это ценно. Все мы готовы встать горой за семью и близких, но большинство из нас отступает, если последствия коснутся собственной шкурки, а еще чаще — если оно коснется чужого для нас человека. Но Пит, зная, что ему влетит, тем не менее, совершает поступок.

Без спойлеров эту мысль не разовьешь, но радует, что есть в книге такая полноценная линия, над которой автор последовательно работал, которую раскрывал.

Как раскрывал и глубокое падение человеческое через полную покорность и непротивление злу.

А на людей погляжу — людьми назовешь их едва ли.
Злобны все, как один, зверствуют хуже волков.
Им не страшен закон, справедливость попрало насилье,
И правосудие молча легло под воинский меч.

(Публий Овидий Назон. Скорбные элегии, книга 5)

***Audentes fortuna juvat (удача покровительствует смелым)***

А Китнис? Добрая ли она?

Для ответа на этот вопрос есть сцена с девушкой в Капитолии, которую Китнис узнала и которой однажды не помогла. В сущности, и не могла бы ничем помочь, но теперь терзается и предполагает, что вся эта ситуация у девушки вызовет «Spaß» (здорово слово подобрал немецкий переводчик, это и шутка, и удовольствие, а в данной ситуации – усмешка с удовлетворением).

Итак, Китнис не добра, но у нее есть принципы, совесть и готовность пойти на жертву ради родного человека.

И она чувствует доброту Пита, несколько раз решаясь на смелый внутренний рывок — движение доверия навстречу ему. Тоже прекрасная и редкая тема.

«Fortune favors the bold» — эта фраза в оригинале обыгрывает латинскую пословицу «Audentes fortuna juvat» — «удача покровительствует смелым». Отсюда много раз повторяемое — «и пусть удача всегда сопутствует вам», пожелание, которое и воплотила Китнисс, переполошив весь Панем. Жаль, что ни русский, ни немецкий переводчики эту аллюзию обыграть не смогли.

Смелость (Китнисс) и доброта (Пит), — в первой книге мы еще не узнаем, победят ли они зло Панема.

Если отважишься ты ради брата хоть что-нибудь сделать, —
Действуй, пора! Быть может, придет к злополучным удача!

(Вергилий. Энеида. Книга 12)

***Finis***

Помимо того, что автор грамотно разобрался в жизни древнего Рима, хочется отметить язык, стиль, богатый словарный запас. Из-за последнего я и читала немецкий перевод — и не прогадала: освоила новые слова и выражения.

И все же, думая о трилогии в целом… Победу над злом, разъедающим Рим, пытается одержать часть этого Рима… Часть системы восстала на породившую ее и не была распознана и уничтожена, как ошибка, да еще и победила? Без рычага и приложения силы извне?

В такую удачу, надеюсь, я никогда не поверю.

Dixi