5 Палеодиктиоптеры барражировали, барражировали...

Что ж, период увлечения палеонтологией можно считать открытым. Не скажу, что это произошло внезапно: камни, которые мы дружно тащим домой с прогулок, намекали. Но то, что катализатором послужила эта книга, — факт.

В ней — 36 палеонтологов и примерно столько же питомцев, то есть ископаемой живности, которую эти самые палеонтологи обнаружили (иногда буквально — из земли выкопали или из камня добыли, а иногда — по каким-то совершенно фантастическим фрагментам предположили существование).

Из грустного:
— отсутствие ударений в фамилиях учёных и латинских названиях видов;
— отсутствие временно́й шкалы, на которой можно было бы увидеть все эти прекрасные четвертичные, юрские и меловые периоды.

Из странного:
— «строительный техникум», в котором учился Эдуард Зюсс (интернет всемогущий говорит, что то был Политехнический институт, на тот момент один из самых крутых в Европе);
— удивительное предложение, которое мы теперь используем в качестве скороговорки: «По прямой линии не торопясь барражировали похожие на подёнок палеодиктиоптеры».

Вообще же книга восхитительна!
— Картинки, на которых палеонтологи и питомцы забавляются: танцуют, летают, пугают друг друга, открывают сгущёнку, (придумайте свой вариант).
— Текст, который чётко и эмоционально сообщает биографический минимум и любопытный факт — о палеонтологе, и самое удивительное — о его открытии.

Мы узнали, что:
— среди палеонтологов есть женщины и мужчины, учёные и святые, получившие самое-самое образование и совладавшие с самообразованием;
— динозавра можно открыть случайно или подбираться к нему долгие годы,
— возможно разориться на пути к мечте и выжить благодаря ей же;
— палеонтолог палеонтологу ученик, учитель, друг и соперник;
— кто был самым крупным и опасным обитателем морей силурийского периода (что бы это ни значило);
— кто сочинял о вымерших животных юмористические стихи;
— легко ли стать кем-то ещё, если тебя уже назвали страусоящером;
— и ещё много-много всего!
А самое главное, палеонтологи никогда не будут для нас безжизненными именами в учебнике, а их открытия — перечнем зубодробительных названий. Потому что теперь мы знаем, сколько страсти, любви, разочарований и новых надежд клокочет в этих именах. Особенно — любви.

Источник