3.5 Бэд трип длиною в жизнь

как о праисконной боли рыбки снулые поют
как о боли неизбывной как о радости о дивной
мышки в мусоре поют

Нет, Алла Горбунова не из числа поэтов, стихи которых сами врезаются в память. И не из тех, услышав или прочитав кого, задохнешься на мгновение: как хорошо! Нет в них ни многозначности, ни рифмы, ни ритма. Ни пушкинской гениальной легкости, ни бродской упоительной непростоты, ни живости и забавности панчлайна, которому случается наполнить неожиданным смыслом текст Быкова, уже, кажется, взвешенный, измеренный и почти положенный на приготовленную для него полку. Ее стихи больше всего похожи на шизофреническое бормотание. Однако поэт. Критики превозносят уникальность субъектно-объектных игрищ, полиметрические конструкции и сновидческие топосы; а стихи переводятся на немыслимое количество языков. Пущай ужо.

Как прозаик Горбунова нравится мне больше. Не в смысле "нравится", а в том, что "Конец света, мою любовь" дочитала до конца и бросить желания почти ни разу не возникло. Не открою Америки, если скажу, что читателя привлекают крайности. Об обычных людях, живущих свою простую жизнь, каких-нибудь гриппующих Петровых нужно уметь написать интересно. О богатых и знаменитых или представителях противоположного края, маргиналах, можно что угодно. Фактура, декорации, антураж обеспечат необходимый объем внимания.

Самой по себе респектабельности, без душка скандальности, тоже, как будто, чего-то недостает. Ну что такого уж интересного в том, что такой-то посол присутствовал на таком-то приеме? Разве что туалеты присутствующих дам. То ли дело, если у кого-то из приглашенных случился удар или в зал ворвались представители протестного движения, или ассенизаторская машина опорожнила на собравшихся нутро. Вот это было бы да, интересно.

Или когда молодая, но уже довольно известная поэтесса публикует рассказ от первого лица о бурной юности, в которой нашлось место дурной компании, бродяжничеству, алкоголизму, употреблению веществ, проституции - вообще крайне эпатажному и девиантному поведению. При этом некоторые - да слишком многие - детали заставляют думать, что книга автобиографична. Я хотела бы спросить тех, кто захлебывается от "Конца света..." восторгом: господа, у вас что, аносмия? Вы не чувствуете, что это смердит? Начисто отключились моральные цензы? Да перечитайте, в конце концов, Владимира Владимировича (не Путина), у него в книжке "Что такое хорошо и что такое плохо" все подробно расписано. И вот он, кстати, был поэт, несмотря даже на "Окна роста".

В книге четыре части. Первая "Против закона" апология пубертатного бунта, когда ленивый и наглый подросток говорит: "А вот не буду этого делать. и вообще, назло бабушке, отморожу уши". Подробный и не лишенный унылой поэтики рассказ о том, как, юной девой, бухала в сомнительных местах, общалась с отребьем, валялась пьяной в канавах, но при этом: "Я была девственница!" Да неужели? Женщина, если ты еще не заметила, физически куда слабее мужчины. А упившись до положения риз, да к тому же проводящая время в определенном обществе - так и вовсе кандидат в прозекторскую. На худой конец в кожвендиспансер.

Вторая часть "Бар "Мотор", короткие рассказы в стилистике славянского магреализма, объединенные местом действия - окрестностями базы отдыха на месте заброшенного пионерлагеря, где прошло бунтарское детство героини. Мрачновато, скучновато, страшновато и в целом оставляет ощущение разрозненных баек, которые записывались в разное время, чтобы при оказии книжки быть извлеченными из чулана, и отредактированными для придания целостности. Некоторые очень недурны "Тот самый день", например.

Третья "Иван колено вепря" срывается в откровенный хардкор. Ранний Сорокин, Мамлеев и Масодов в одном флаконе, хотя в несколько сниженном (во всех смыслах) софтовом варианте. Но! "Домашняя порностудия Гришки Стрюцкого" очень хороша, с "Моим первым схизисом" я смеялась, за это, как правило, автору многое прощается. А "Брошена на землю" прямо-таки маленький шедевр.

Заключительная четвертая часть "Память о рае" приличного качества автобиографическая семейная проза, для разнообразия не вываливающая героиню-рассказчицу, ее близких и весь мир в дерьме, по контрасту воспринимается, в самом деле, возвращенным раем. А перлы, вроде: "Я уже мыслила как философ, но еще не умела вытирать себе попу" - и прочий аттракцион немыслимой откровенности, очень еt украшают. Горбунова умничка, из тех людей с каузальным талантом, которые могут ходить по грязи, и грязь к ним не липнет. Это ведь тоже своего рода чудо. Хотя и не того рода, что хождение по воде. Совсем не того.

Источник