5

Во время прочтения подумалось, что описывая свою жизнь в романе и давая главному герою (тобишь себе) другое имя - довольно остроумно. Всегда можно сказать, что это не я, а персонаж.

Джойса я начал читать с небольшого рассказа - "Портрет художника", потому что он был первым по счету в моем сборнике и единственное, что в нем понял (перефразировав хит группы Operation Ivy) - это то, что я ничего не понял. Слог был приятен для моего сознания, но суть его от меня ускользнула. Как оказалось "Портрет художника" в 10 страницах описывает основную идею романа "Портрет художника в юности".

Обыкновенно черты младенчества не передаются в портрете отроческом, ибо настолько мы переменчивы, что не можем иль не желаем представлять прошлое ни в каком ином виде, кроме чугунного мемориала. А ведь прошлое с ручательством предполагает текучую смену настоящих, развитие некой сущности, лишь одною из фаз которой служит наше теперешнее состояние…. Портрет - не удостоверяющий документ, а скорей уж изгиб эмоции.

Это цитата из первого абзаца рассказа открывает задумку грядущего романа. Рассказ нужно читать, несомненно, после романа и для более подробного и четкого, сознательного охвата этого творения Джеймса Джойса.

Когда началось прочтение, я был, как в случае с "Дублинцами", очень приятно удивлен. Очередная оригинальная (как мне показалось) находка описывать детство героя в связке с его детским и наивным восприятием мира. С его тогдашними впечатлениями, думами и эмоциями. Т.е. так как роман написан в стиле "поток сознания", то по ходу повествования мы можем наблюдать, как это самое сознание нашего героя Стиви всё более и более усложняется. От детской наивности к богобоязненному отрочеству и к скептической юности.

Кстати, как оказалось роман “Герой Стивен” в “Портрет художника в юности” повстречался мне лишь на последних страницах 40 и был неузнаваем. Видимо Джойс посчитал, что значительное сокращение и недосказанность только улучшат его произведение. Что ж – это может быть и так.

Как и в “герое” значительное внимание “художника” занимает вопрос религии и религиозности. Наш молодой друг проходит целую плеяду перерождений духовных связанных с Верой. От греховности до безумной веры в Бога и до безумной Веры в себя самого и свой разум, и сознание. Это вызвало у меня глубочайший интерес. Ещё в детстве Стивен задает интересные вопросы:

Как это получается, что первая заповедь блаженства обещает царствие небесное нищим духом, а в то время вторая обещает кротким, что они наследуют земли. Почему таинство евхаристии установлено под двумя видами, и хлебом и вином, если Иисус Христос телом и кровью, душою и божеством, присутствует уже в одном хлебе и в одном вине? Содержит ли малейшая частица освященного хлеба тело и кровь Христовы всецело, или же только часть тело и часть крови? Если после их освящения вино обратится в уксус, а хлеб причастия зачерствеет и раскрошится, будет ли Иисус Христос по-прежнему присутствовать под их видами, как Бог и как человек?

В одной главе находится очень яркое впечатление героя от одной проповеди, после, которой малыш Стиви с ужасом вернулся в лоно церкви. Как написано в комментариях – это образец типичной иезуитской схоластики. Речь была наполнена эмоциональным накалом и естественно произвела сильнейшее впечатление на юный ум и воображение главного героя. К тому же в этой речи я нашёл вопрос, который меня периодически занимал. Это вопрос о бесконечных адских муках. Ведь они вечны. А за этот срок можно привыкнуть ко всему чему угодно. И в то время, как черт своими вилами терзает твой таз, можно почитать какую-нибудь книгу или предаться праздным размышлениям. Вот как нескончаемые страдания обосновываются иезуитами:

В земной жизни наши страдания или не слишком долги, или не слишком сильны, ибо природа человека либо пересиливает их путем привыкания, либо рушиться под их тяжестью, и тогда им настает конец. Но в аду нельзя пересилить муки привыканием. Здесь они, будучи непереносимой силы, в то же время отличаются бесконечным многообразием, так что одна мука как бы воспламеняет другую, а та, в свою очередь, делает пламя первой ещё более яростным.

Неудивительно, что после такого у Стивена происходит приступ панического страха и бесы мерещились в собственной комнате.

Все же меня поражает, как можно такое долгое время идти прямым путём к написанию этого романа. Ведь формулировка его основных идей приходится на 1904 год, а завершен “портрет” был лишь спустя 10 лет. Нужно иметь очень твердую решимость и бесконечное терпение. Роман оказался очень хорош, а Джойс – крутой.

P.S. Интересно, к концу работы его не начало тошнить от собственной жизни в юности?