4.5

Книги об Эберхарде Моке обладают какой-то странной мрачной притягательностью. Уже понимаешь, что тебя ждет что-то жуткое и кровавое, уже готовишься к дрожи по телу, уже знаешь, что ночью тебя будут преследовать вполне реалистичные картины преступления - но читаешь. Я даже не умею объяснить,что в этих книгах так притягивает и отталкивает. Точно не картины довоенного Львова - я была в городе мельком и не успела пропитаться его духом, а вот тем, кого заворожили львовские кофейни и площадь Ринг, эту книгу читать надо, невзирая на страсти. Точно не дух порочности,царящей над городом. Точно не эпоха, еще осталось несколько лет независимой Польши, хотя давно царит незримое соперничество служб польской и немецкой полиции. И вместе с Эберхартом Моком делом занимается его польский брат-близнец Эдвард Попельский, такой же любитель выпить и вкусно закусить, такой же гурман и циник. Но в отличие от Мока имеющий уязвимую точку - обожаемую дочку, юную панну Риту. И тени сгущающиеся над прелестной пани с середины книги не дают покоя, и ты раньше, чем старый Попельский понимаешь, что
уберечь легкомысленную дочь от беды не получится.

Полиция двух государств ищет негодяя, зверски расправляющегося над юными девушками. Привычное "сами виноваты" здесь не годится, жертвами становятся не уличные барышни, а исключительно девственницы. Полиция тычется вслепую, стараясь, чтобы информация не вышла наружу. Читать жутковато, но очень сложно оторваться. Еще и с какой-то стати неуловимый Минотавр оставляет следы своей привязанности к математике, автор тщательно вспоминает польских математиков, перечисляет их работы, но я кроме Стефана Банаха, введшего понятие банахового пространства, ни о ком не знаю. Да и по совести связь убийцы с меатематикой скорее притянута за уши.

Отдельно и всенепременно необходимо отметить переводчика, его комментарии к тексту, написанные в свободной манере составляют немалую прелесть романа. Чего стоит одна попытка перевести львовскую "гвару" - жаргон уголовников

— Спокойни, варьяты, — сказал сидевший напротив комиссара. — Ун тылько струга фуня! Таки бардзий фунясты паняга!

Вариант переводчика:

Спокуха, психи. Он только выпендривается. Такой уж мэн сильно понтованный