4 Сказка о насилии

И хотя почерк Гильермо дель Торо как автора историй довольно узнаваем, в литературном отношении решающее значение имеет тот, кто превращает его задумку в текст. Дэниел Краус, поспевая за жестокой фантазией дель Торо, попытался создать приемлемый бульварный роман с претензией на интеллектуальность. Скорее всего, для русского издания переводчика Дмитрия Казакова поторапливали, поэтому всё вышло не слишком опрятно и довольно сумбурно.

Если стиль романа, с его вычурными метафорами, рваным ритмом повествования, желанием угодить впечатлительной публике из числа тех, кто выбирает в книжных магазинах книги на полках с современными американскими слезовыжимателями, можно посчитать неудачей, то идейные пласты задумки, сами персонажи представляют собой замечательный интерес.

Дель Торо ловко в очередной раз подсовывает архетипический сказочный сюжет о Золушке и принце, Красавице и Чудовище, запаянный ретро-политикой, эротическим хоррором и семейной бытовухой. Фантастическое в романе не нуждается в научном объяснении, несмотря на обильный наукообразный антураж, потому что фантастическое, волшебное, мистическое, страшное – это часть нашей повседневности, из которой мы эту самую сказку выдавливаем. Читателю предлагается сразу несколько сюжетных линий, они патетически пересекаются, но заключают в себе самостоятельные новеллы. И не знаешь, какая из них пронзительнее, эффектнее, болезненнее и правдивее. Насколько правдивой может быть популярная культура.

Для начала читателя водят по бразильским джунглям в поисках неведомого чудища. Дель Торо и Краус будто нарочно усыпают экспозицию стереотипами – упертым (и упоротым) воякой-охотником Стрикландом, гибнущей командой проводников, дикими красками, звуками и постоянным ощущением маниакального страха. В литературе и кино такого трэша уже довольно, и хочется зевать в этой знакомой, но банальной обстановке. Но картинка нужна авторам, чтобы в мозгу сохранился отпечаток, который бы проецировался на контрастную обстановку пугающих лабиринтов секретной лаборатории и каменных джунглей Балтимора. Опасная красота дикой природы куда менее ужасна, чем гибельная среда человеческой цивилизации.

Выразителен в романе пацифистский посыл, завязанный на международную политику. Милитаризм на правительственном задании, на «мирной» работе в лаборатории, в своем доме показан с ожесточенной неприязненностью. Жестокий, грубый Стрикланд воплощает в себе всю мощь и гнусность мира насилия. Одержимый этим насилием и страхом перед невидимой силой, отдающей приказы, он сумасшедший надзиратель и разрушитель. Несмотря на скудость характерных черт, образ получился довольно объемным. Хотя бы за счет и одного страшного эпизода, в котором авторы рассказывают о прошлом персонажа. Во время операции в Корее, он по приказу совершает военное преступление, даже убивает ребенка. И эта травма разъедает его психику, как телесная травма с оторванными пальцами разъедает тело. Боль он еще может заглушить таблетками и выдержкой, а совесть доводит Стрикланда до отупляющей ярости.

Как полагается героине-принцессе, Элиза само совершенство. Ее физический недостаток – немота – не мешает ей быть нищей и желанной мужчинами женщиной. Инфантилизм и хрупкость этого создания явно направлен на мечту всех женщин. Да и шрамы на шее в горьковато-ванильном финале оказываются… ну, да, совершенно в сказочном духе следом ее нечеловеческого происхождения. Она спасает чудовище из застенков лаборатории, не столько из-за гуманистического посыла (как казалось в начале), сколько из авантюрного неистовства влюбленной женщины. Куда как интереснее ее подруга Зельда и поднимаемые авторами вопросы неравенства, разобщенности социальных уровней. С модной нынче толерантностью, кроме афроамерикканцев, в сюжете появляется почти ненужный стареющий гей Джайлс, сказочный помощник. И даже бунт жены Стрикланда против домашнего насилия. Но сделано это без лишнего надрыва и очень уместно, даже изящно.

Изящество коснулось и «холодной войны». Снова сознательные стереотипы о сотрудниках КГБ, икра-блины и водка, жуткая и беспощадная мясорубка спецслужб. Но авторы не теребят «русскую угрозу». Для них любое насилие, паранойя на почве шпионажа противны и достойны осуждения. Американские спецслужбы не менее ужасны в своей разрушительности и брезгливости к маленьким людям.

Гильермо дель Торо пощекотал нервы отвратительными сценами и внушил надежду всем обитателям нищих апартаментов надежду на то, что и в их жизни найдется место для героизма, вдохновения, сказочного волшебства. Нужно только найти объект, куда направить героизм. Увы, благородные и беззащитно-могущественные чудовища из глубин не всплывают каждый день.