4.5

Как во многом можно сомневаться, пока мы растем. А если встретить в самом начале пути насмешки и унижения, и не просто встретить, а получать их от окружающих людей, практически таких же детей, и причем с известной периодичностью, каждый замкнется в себе. А если вдобавок после всего этого еще и обмануться в ожиданиях... Недолго и наделать ошибок. И даже человека, который принимает в тебе участие, очень даже легко воспринимать его участие с недоверием и злостью. Вот таким на пороге взрослой жизни мы и встречаем Филипа.

Потом будет всякое. Всякое - это не метафора, потому что чего бы мы ни коснулись, Филип в своей жизни, вернее, в свои юные и молодые годы как будто должен был пережить все. Если это касалось профессии - он пробовал себя в скучном и рутинном, он искал себя в творчестве, но решил, что не достигнет нужных высот и пошел учиться совершенно иному, нужной людям профессии. И это у него неплохо получалось. Не говоря уже о том, что он имел перед глазами пищу для размышлений и мог оценивать степень и глубину людских страданий вполне предметно. Когда же обстоятельства сложились против него, то и финансово он испытал все, вплоть до ночлежек, лишь чудом избежав голодной смерти и получив место в сфере обслуживания.

Испытал он и разные любовные отношения, начиная с идущих от совершенно романтических и далеких не только от реалий, но и от себя самого. Или невинный флирт. И потом любовь. Или то, что он принимал за нее. Может, страсть? Но почему-то напоминающая некую болезнь, манию, особенно, учитывая, что объект его страсти непонятно чем заслужил ее. Начиная от совершенно невыигрышного ее внешнего облика, далее - характер склочный и пакостный, а уж некие странных представлений о плохом и хорошем, о добре и зле, система ценностей со знаком минус, да и умом, тоже, как выясняется, бог ее обидел, как, впрочем, и способностью любить. Даже материнской любовью. И наш герой каждый раз наступает и наступает на те же грабли, и даже когда ему встречается идеальная, понимающая, любящая женщина, но вот... незадача. Наш-то герой ее не любит.

Было бы дико печально читать эту книгу, если бы жизнь его уткнулась бы в некий тупик в любви, в дружбе, и ко всему прочему когда его от голодной смерти отделял какой-то миг. Миг, в который именно дружба и человеческая теплота смогли вмешаться и увести линию жизни Филипа в другую сторону. В ту сторону, в которой дружеское участие притянуло немного везенья, немного воли его самого, да вовремя случившихся событий, благодаря чему и линия судьбы выправилась, а мы смогли выдохнуть, увидев, что даже в любви все сложилось пусть неожиданно, но он это заслужил.

Жизнь его не протекала мерно, скорее она напоминала скачки с препятствиями, благодаря чему он мог оценить и постичь простоту, с какой человек скатывается куда угодно: в нищету, в пьянство, в проституцию, в духовную нищету и скупость, эмоциональное или творческое скудоумие. Жизнь человеческая коротка, и если еще ее укорачивать и опустошать, даже фигурально, такими несуразностями... Куда проще наполнять ее смыслом, тем смыслом, который каждому дается по его потребностям, склонностям и способностям, уму и велениям души.