5 Никто не хотел умирать

Первое, что приходит в голову, когда вспоминаешь об этой книге Ремарка, это ставшее расхожим клише определение - "потерянное поколение". Кроме Ремарка певцом этой темы считается еще и Хемингуэй, который позаимствовал этот термин у Гертруды Стайн, но у немецкого писателя получилось исследовать данную тему и жестче, и глубже. Но еще ему удалось сделать то, что под силу только очень большим художникам, он сумел показать всю грязь и мерзость описываемой действительности и при этом создать необыкновенно красивое произведение, красивое своей особой красотой, особой эстетикой. Да, он отказался от кисти и водил по холсту где указательным пальцем, а где и всей пятерней, да, он выбросил масло и темперу, и окунал свою руку в кровь, в вывороченные кишки, в дерьмо, наконец, и писал свою картину этими "красками", но у него получилось яркое и правдивое полотно.

Я озаглавил свою рецензию так же, как назывался фильм литовского режиссера Жалакявичюса, потому что в этом названии вся суть того поколения, которое с легкой руки Хемингуэя осталось в истории западной цивилизации под именем "потерянного". Это те, кто родился с конца 80-х годов XIX века до 1900 года, это им выпала судьба стать тем самым пушечным мясом, а ведь все они только пришли в эту жизнь, они ждали от неё чего-то большого и чудесного, любви, впечатлений, исполнения желаний, а вместо этого получили шрапнель, вшей, отравляющие газы, дизентерию, лазареты, инвалидности и полную бесперспективность для тех немногих, кому повезло выжить.

Часто приходится читать, что дескать Ремарк показал в соей повести бессмысленность войны. Увы, мои дорогие собратья-рецензенты, но войны - это самое дорогостоящее, что изобрело человечество, они обходятся в огромнейшие деньги и огромнейшие ресурсы, в том числе и людские. Входить в такие расходы никто без смысла не будет, у каждой войны есть свои предпосылки, причины и движущие силы, а следовательно - смысл.

Вы же не станете утверждать, что советские бойцы, оборонявшие Москву или Сталинград, совершали бессмысленные действия, или те же гитлеровцы, пытавшиеся захватить эти города, действовали бессмысленно. Но, дело в том, что война войне - рознь. У участников разных войн - разные цели, и даже суть не в том, кто прав, а кто - нет, а в том, насколько эта война значима для рядового участника. Для советского бойца или партизана, обороняющего родную землю, она значима не меньше, чем для руководства страны.

А вот та война, которую описывали Ремарк и Хемингуэй, действительно имела два смысловых уровня: на высшем, том уровне, где разрабатывались планы и принимались решения, был смысл, а вот на низшем - на уровне непосредственных исполнителей - его уже не было, так что для героев романа - Пауля Боймера и его друзей - она действительно была бессмысленна.

Единственным смыслом для них оставалось желание выжить, они сражались не за победу Германии, не за торжество кайзера, а за возможность не быть убитым сегодня и встретить завтрашний день. Потому что из них "никто не хотел умирать", но их участь была предрешена, схлестнувшиеся в страшном клинче державы перемалывали ресурсы друг друга, а эти парни и были тем зерном, которое генералы сыпали на жернова бойни, превращая их в трупную муку.

Я не буду останавливаться на тех душераздирающих деталях, которыми полна эта книга, те , кто читал, знают о чем речь, а кто не читал, откройте любую другую обстоятельную рецензию на роман, и вы обязательно найдете там более-менее яркое описание тех ужасов, которые были повседневностью фронтовой жизни Боймера и его товарищей.

Но всего ужаснее вот это слово "повседневность", ведь ужас, повторяющийся изо дня в день перестает быть ужасом, он становится просто условием существования - человек приспосабливается ко всему. Между прочим, роман Ремарка - лучшее доказательство того, что ада не существует, ведь, если человек может приспособиться ко всему, то вечная мука в принципе невозможна.

Но страшнее всего, что процесс этого приспособления в описанных Ремарком условиях, приобретает невозвратный характер, на всю оставшуюся жизнь безобразно уродуя душу и психику тех, кто сумел выйти из этого испытания живым. Человек может вернуться к нормальной жизни, только он сам уже никогда не будет нормальным, потому что, кроме того, что он вынужден выносить адские муки, он еще приобретает умение убивать. Ведь отношение к лишению другого человека жизни как к "повседневной" практике не просто уродует душу, оно её выхолащивает, и выжившие "счастливчики" обречены на неприкаянную жизнь. Они такие же "потерянные", как и их погибшие товарищи.

И даже вернувшись, оказавшись в числе тех "не хотевших умирать", кому повезло хотя бы в этом, они так и не находят себя в этом новом послевоенном мире, они остаются "потерянными". Об этом следующий роман Ремарка, который не менее правдив и пронзителен, и свое мнение о нем я обещаю очень скоро написать.