2.5 Васисуалий Лоханкин и его роль в русской революции

Долго меня мучила эта книга, поэтому и начну я издалека.

Литературоведы утверждают, что впервые идиома "сермяжная правда" появилась в книге Ильфа и Петрова, в предложении:

— А может быть, так надо, — ответил муж, поднимая фараонскую бороду, — может, устами простого мужика Митрича говорит великая сермяжная правда.

И тут сразу обращает на себя внимание египетская борода. Если бы "Золотой телёнок" был написаны позже "Нефертити", можно было бы с уверенностью сказать, что это стёб. Но заподозрить Тендрякова в юморе не представляется возможным. Так что натурально совпадение. Коллективное русское бессознательное - поиски правды в районе Нила. Тамошние крокодилы безопаснее.

И в этом есть смысл. Наверняка в 64-м году написать о том, что Сталин велик, но не бог, было так же опасно, как написать сейчас тоже самое про сами знаете кого. И не так уж важно, что в 56-м, если не ошибаюсь, это утверждение было официально одобрено партией ;) Еще вспоминается одна цитата:

И вы вовсе не величайший из королей! А всего лишь выдающийся, да и только! Что, съел? Выдающийся, да и только!

Вся "критика" в книге выдержана примерно в таком духе. Тошно. И это под нескончаемый аккомпанемент поисков правды в искусстве и жизни. Книга-то про художника, про живопись, а такое чувство, что про молотобойца и сталелитейный завод - бух кувалдой, бах молотком, хрясь по наковальне. Идеи забивают. Что есть правда, где истина, правда, правда, правда. Куда высунулся, пикассо фигов, бац по морде кирпичом соцреализма.

И, может быть, такую подачу материала я бы съела, слегка скривившись (сюрреализм и синие женщины мне совершенно не близки), но буквально за месяц до Тендрякова был прочитан Леонов. Тоже советский писатель, тоже есть в "Скутаревском" тема идейной живописи и размышления о пути художника в советском пространстве - и насколько коротко, ёмко, глубоко описана судьба Федора Скутаревского (хм, тоже Фёдор, ох уж эти пересекающиеся параллельные прямые)).

Наверняка, у Леонова мелькало и слово "истина", но не так часто и в лоб, как в "Свидании". Писательский талант способен донести эту чёртову сермяжную правду ассоциациями и намёками, пробираясь в душу читателя красотой образов, изяществом словесных линий и красок. И уж наверняка умный человек не будет заставлять другого умного человека видеть суть там, где она видится ему. Покажет, расскажет, поделится - но не носом в лужу "узри истину!"

Слишком долго, слишком подробно и прямолинейно вёл писатель своего героя к живописным и жизненным инсайтам. Комментарии о старых картинах в Третьяковке, о темах соцреализма, о новых веяниях, о буржуазном искусстве, о влиянии войны на вкусы мастера и зрителя - всё такое... квадратное, прямоугольное... как свая в фундаменте пролетарского дома культуры. Невозможно проникнуться. По описаниям Тендрякова я бы не отличила картины Мыша от картин Матёрина. Военные эпизоды удались ему намного лучше, но общее впечатление всё-таки заставляет меня отказаться от дальнейшего знакомства с автором. Явно не моё отношение к действительности.

Несколько слов об аудиокниге. Читал Александр Клюквин. Замечательное чтение. Мне не понравился смысл книги, но слушать её было интересно и приятно. Интонации, акценты, характерные диалоги чтецу удались на славу.