4.5 «Жизнь, унесенная ветром войны».

Ох, ну и книга… Тяжело мы с ней играли в «любовь-равнодушие». Книга привередливая, злая в своей искренности, из тех, что требуют многого, не обещая ничего. Но, каким бы снобом она ни притворялась, я признаюсь ей в глубочайшей симпатии. Мучила она меня, мучила – но я, мазохистка такая, только улыбаюсь.

Сложные отношения сложились у меня с этой историей. Помню, лет десять назад пыталась я посмотреть экранизацию. И, знаете, это единственный фильм, который я не смогла – именно это «не смогла» – досмотреть! Огромный хронометраж (три часа) и вялотекущее развитие событий оттолкнули меня, юное создание. Помню, что фильм был долгой-долгой мелодрамой о мужчине и замужней женщине, которые разбирались в своих чувствах, и все это на фоне красот Северной Африки. Самолеты, пески и постельные сцены прилагались. И вот не странно, что я готовилась читать книгу о любовном треугольнике, о сокрушительной страсти а-ля «Анна Каренина» с обязательным несчастием в финале. Но Майкл Ондатже меня, признаюсь, удивил. Оказывается, первоисточник-то вовсе не о любви (по крайней мере, не о любви «английского пациента» и африканской мадам Бовари). В фильме запретная страсть стала главной темой, а в книге она помаячила на горизонте – и исчезла. Ибо не о любви и страсти книга.

Она – о том, что творит с человеком современная война. Она – о столкновении личных интересов с общественными. О том, как боль и смерть уничтожают любовь, и о столкновении Запада и Востока на фоне Второй мировой.

Она – о том, как жить, если нет сил на то, чтобы жить.

…К слову, лишь за написанием рецензии я узнала, что один из героев – исторический персонаж. Если бы не дорогая Википедия, так бы я и пребывала в неведении, что Ласло Алмаши реально существовал. Жаль, в «Английском пациенте» его жизнь пересказана… несколько иначе, чем в исторических источниках (а еще Ласло Алмаши был гомосексуалом… но это я так, из упрямства). С удовольствием бы почитала его подробную биографию. У Ондатже Алмаши – это мифический Алмаши, которого должна дорисовать ваша фантазия. А еще лучше вам вообще ничего о нем не знать и верить писателю на слово.

Роман написан во фрагментарной манере. Это значит, что несчастного читателя будут швырять из 1945 г., с итальянской виллы, в 30-е, в Северную Африку. Англия начала 40-х, воспоминания о Канаде и Индии и размышления об участии в Сопротивлении идут довеском. Понять, кто и что, зачем и отчего, проблематично. Отвлечешься на несколько мгновений – а тебя уже бросили к другому персонажу, на несколько лет назад. Чтобы сложить пазл из множества кусочков, нужно быть до крайности внимательным и искренне проникнуться историями персонажей.

Линия 1945 г. – это Хана, Кип, Караваджо и обгоревший «английский пациент». Все они – обломки отгремевшей войны. Хана – канадская медсестра, успевшая поскитаться по военным госпиталям. После гибели отца она стала жертвой «эффекта Флоренс Найтингейл». Хана потеряна, она отчаялась. И она «влюбляется» в обгоревшего английского летчика, ухаживает за ним с бесконечным терпением, называет его святым. Ей нужно любить хоть кого-то, ибо без этого она мертва. Караваджо – старый друг отца Ханы, почти ей «дядюшка» и просто одинокий человек, бывший вор, на войне ставший разведчиком. С Ханой у него странноватые платонические отношения, объяснимые их внутренней опустошенностью. Позже в компанию с итальянской виллы вольется молодой сапер Кип, по национальности сикх. Он изломан, как и остальные. Он должен был стать врачом, но добровольно пошел на войну, служить британской короне. Но позже понял, что на него «белые» смотрят, как на человека второго сорта.

Именно эта линия (отношений на итальянской вилле) – лучшая для меня. Персонажи у Ондатже вышли одновременно простыми и сложными. Через них писатель доносит близкие разумным людям пацифистские идеалы. Прекрасна в своей изломанности Хана. Печален травмированный физически и душевно Караваджо. Трогателен Кип с его сомнениями-метаниями и бесконечной усталостью.

Линия 30-х же – о приключениях «английского пациента» в Северной Африке и его любви к Кэтрин. Забывший свое имя, но не забывший имя любимой, герой рассказывает историю их отношений… но не очень увлекательно. Эта линия получилась смазанной, самое интересное осталось вне текста. Любовь не выписана, личность возлюбленной героя прячется в тумане, и невозможно ни понять ее, ни посочувствовать ей. Было бы хорошо и без этой любви, но чем-то она дополняет образ «английского пациента», раскрывает его мотивы. Помним, что книга не о любви, и не расстраиваемся.

Из-за выбранной манеры повествования (мозаичность, частые перескоки с одного на другое) и из-за героев-«шкатулок», «Английского пациента» впору отнести к западному артхаусу. Книга очень требовательна, грузит мозг и выбешивает повторениями. Оттого и понравится она далеко не всем. И хочется сравнить сие творение с классической американской лентой «Касабланка»: сначала не понимаешь, как это стало классикой, пожимаешь в недоумении плечами – а потом постепенно проникаешься, начинаешь любить эту историю. Как и «Касабланке», «Английскому пациенту» нужно дать дополнительное время. Книга честна, насколько это возможно. И она – как зажатая невинная девушка, которая хочет влюбиться, возможно, даже в вас, и просит быть терпеливым. Позвольте же ей вас полюбить. Она из тех, чью любовь можно ждать очень долго.