4.5 Последняя гастроль

И книга, и цикл нежно, ажурно растаяли в воздухе. Вроде целых три повести, а все равно с первых страниц что-то уходит, то политическая система, то ученичество, то сам главный герой. Прямо 45-я симфония Гайдна какая-то. В конце есть несколько слащавый задел на сиквелы, но что с того? Надежда, как известно, глупое чувство, так что все последующее будет происходить с кем-то другим.

Эту часть я не читал, поэтому она была для меня новинкой, и это, с одной стороны, подогревало интерес, а с другой лишало чтение ностальгии. И, несмотря на все понимание, что все идет к финалу, я был приятно удивлен умением авторов рубить концы. Я бы в их положении, думаю, оставил бы все как есть, просто поставив многоточие, а они вон как все зациклили, даже некий Биврест приплели между прошлым и будущим. Космогония была довольно путанной, но местами милой и интересной, без сентиментальности, опять же, обошлось.

Странно это говорить, но все повести книги показались мне равноценными. Еще одно путешествие на воздушном шаре и последняя попытка умирающего захватить юное тело (вся эта история с белой стеной кажется мне знакомой, вот только где был такой мотив?), бесконечный заглавный лабиринт Мёнина (очень он похож на аналогичное устройство из «Кесаревны…» Лазарчука), финальный Тихий город – все это как-то хорошо сплетается, оставляя к концу книги умиротворяющее послевкусие. Цирк уехал, сэр Макс остался.

После восьми книг хочется сказать, что создавать новый мир чертовски сложно. Авторы очень старались, но невооруженным взглядом видны шероховатости, несогласованности в их вселенной. И дело не только в бытовых несостыковках, вроде крыс, которые то есть, то их нет. Некоторые сюжетные ходы пришлось отменять в более поздних книгах, ибо они стали мешать развитию сюжета, порой способности героя становились столь абсолютными, что их приходилось довольно неловко ограничивать. Но общее впечатление теплое и, не побоюсь сказать, душевное, все это стоит читать и через двадцать с лишним лет после выхода.

P.S. Спасибо автору за упоминание фон Явленского, я с ним раньше не был знаком