3 "Времена были поножовские, первобытные, каждый подозревал каждого"

800-летняя история конфронтации между Ирландией и Британией в 1970-х годах XX века приобрела необыкновенный накал: Англия ввела в Северную Ирландию войска, разгоняла мирные демонстрации, осуществляла полицейский контроль над населением. Её действиям противостояла военизированная группировка Ирландской республиканской армии, которая постоянно устраивала теракты и столкновения с полицией. Базировалась она в Белфасте, в районе Ардойн.

Но о том, что действие романа «Молочник», скорее всего, происходит именно в этом месте, можно только догадываться, исходя из того, что Анна Бёрнс родом из Белфаста, её детство пришлось на 70-е года и в романе достаточно много отсылок к реальным событиям. Главная героиня «Молочника» обходится без топонимов, говорит, что она жила «в районе, в котором власть принадлежала военизированному подполью».

Также она не называет никаких имён, до конца романа мы не узнаем ни её имени, ни кого-либо из её окружения, избегает чётких обозначений вещей, называет членов ИРА «неприемники той страны», а поддерживающих англичан протестантов «приемники той страны». Этот приём позволяет автору показать общество, в котором связи между людьми проникнуты тотальной подозрительностью, а у всего есть второе дно и ничего не может быть выражено прямо.

Люди в «Молочнике» тыкают друг в друга пальцами, выносят суждения на основе непроверенных фактов, домысливают или просто придумывают. Любое слово или движение наделяют выдуманными подтекстами, которые, тем не менее, имеют реальные последствия и нередко приводят к "появлению посреди ночи у твоих дверей людей в балаклавах и страшных масках с пистолетами наготове".

Вся жизнь проникнута негласными правилами. Контролирующие район члены ИРА устанавливают свои законы, выносят собственные предписания и творят самосуд. Наказания следуют за малейшее кажущееся им нарушение: "имели место избиения, клеймения, смола и перья, исчезновения, синяки под глазами у людей со следами побоев, без пальцев, хотя определенно ещё вчера эти пальцы у них были".
Политика наполняет правилами и смыслами каждую мелочь частной жизни, имеет значение абсолютно всё, вплоть до марки масла в холодильнике и фирмы автозапчасти. Как свидетельствует героиня, "фактически, куда бы ни пошёл, чем бы ни занимался, делал политические заявления, даже если не хотел их делать".

Но и сама жизнь становится политикой. Социум делится строго на своих и чужих. Границы приватности отсутствуют вовсе. Общение с любыми людьми, даже с самыми близкими, наполнено недоговорённостями и базируется на стереотипах (только геи не любят футбол, все феминистки – лесбиянки). Откровенный абсурд оправдывается правилами самосохранения, вплоть до того, что никто не женится на тех, кого любят, чтобы не возбуждать злость или зависть в других или из страха потерять дорого человека. "Большое и длительное счастье - это слишком много, чтобы молить судьбу об этом. Вот почему брак через сомнение, брак через вину, брак через сожаление, через страх, через отчаяние, через упреки, а еще через ужасное самопожертвование являлся здесь почти обязательным негласным брачным реквизитом".

На этом фоне пронизанного политикой гражданского конфликта разворачивается частная драма борьбы главной героини против общественного мнения.

18-летняя девушка становится жертвой несправедливых слухов о её сомнительной связи с одним из членов ИРА, Молочником, который настойчиво её преследует. Ком домыслов растёт с ужасающей скоростью, но она не знает, откуда получить помощь. Она обращается к матери, но вместо понимания и поддержки слышит обвинение в распутном поведении и лишь сильнее укрепляется в мысли никому ничего не говорить: "Я ни в жизни не имела намерений делиться чем-либо с мамой, потому что она ни в жизни не имела намерений понять, что я говорю, или поверить мне на слово".

Ситуацию осложняет и то, что Молочник занимает высокое положение в ИРА, а главная героиня — лишь женщина, которая держится в стороне от политики и тратит время на вызывающие негодование общества бессмысленные занятия типа чтения книг на ходу.

Девушка даже не до конца уверена, что над ней совершают насилие. Молочник не угрожает ей напрямую, "он и смотрел-то на меня только в тот первый раз в машине, ни разу не сказал ничего бесстыдного, или насмешливого, или такого, чтобы наверняка меня спровоцировать. И самое главное, он ко мне и пальцем не прикоснулся. Ни одним пальцем. Ни разу". И она начинает сомневаться в собственной правоте: «Я спрашивала себя, может, я ошибаюсь, может, я выдумываю всю эту ситуацию».

Её рассказ, лишенный какой-либо структуры, сбивчивый, перескакивает с мысли на мысль, похож на запутанные показания, в которых она не столько рассказывает о пережитом, сколько пытается убедить, в первую очередь саму себя, что реальности происходящего.

Если не принимать во внимание, что «Молочник» рассказывает о взаимоотношениях между ИРА и англичанами в 70-х годах прошлого века, то нарисованная автором картина актуальна для любого времени и географической точки. Роман не только о сложном положении женщины, а вообще не свободное отношение личностей в параноидальном обществе, взаимоотношения в котором построены на недомолвках и стереотипах.