5 Блистающий мир

«Сто вёрст по реке» и несколько небольших рассказов, из которых я читал, кажется, только один, про недоумевающего домового. Не знаю, радоваться или печалиться, но проза Грина все еще трогает меня (тут ведь можно по-разному трактовать, не постарел или в детство впал). Заглавная повесть как-то даже преувеличено гриновская – здесь и корабль (ну ладно, пароход), и вода (ладно, и речка сойдет), и ранимые люди, боящиеся насмешки и душевных ран. Все это в удивительно завораживающем сеттинге начала XX века, уже с электричеством, но еще с накрахмаленными воротничками. И с верой в то, что чудеса бывают, хотя бы в виде нужной встречи.

Ворох рассказов имеет другой настрой, не столь лиричный (кроме уже упомянутого с домовым). Тут и побег из тюрьмы с разбиением клумб, и что-то в духе По со статуэткой самурая, и Конго в почти гумилевском духе (в душе героя горит заря нового мира в стиле Левина из «Анны Карениной», только поднимается она в Африке). Один раз пробивается в гриновский мир даже Первая мировая в виде обреченной, но благородной попытки смехом остановить кровопролитие. Если не ошибаюсь, Жижек где-то писал, что на демонстрации в ЮАР полицейский, подавший споткнувшейся черной леди слетевшую туфлю, не смог после этого продолжать бить ее дубинкой. Так и здесь, и французы, и немцы не смогли продолжать убивать друг друга, столкнувшись с детской непосредственностью. Выдумка, но благородная.

Эх, захотелось еще, больше этого гриновского ироничного юмора и гриновской щемящей жалости к людям. Надо еще что-нибудь его почитать.